Анатолий ИСАЕНКО, Скотт ДЖЕССИ
АЛАНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В ВИЗАНТИЮ.
1301-1306 гг.
Вот уже более столетия военные предприятия XIV-го века занимают
воображение западных ученых, в частности, благодаря испанским
наемникам так называемой Каталанской Компании под предводительством
весьма экзотической фигуры Рогера де Флора (Roger de Flor). Однако,
гораздо более значительный вклад в военную историю указанного
времени другой, этнически более сплоченной группы наемников,
состоявшей из алан – закаленных ветеранов монгольских армий Золотой
Орды, оказался недооцененным, если вообще известным как западным,
так и российским специалистам.
Начало XIV в. отмечено серьезными военными неудачами
Византийской империи в Анатолии и первыми военными победами
основателя Оттоманского государства – турецкого лидера Османа.
Исследование особой роли аланского военного контингента может
пролить дополнительный свет на причины военных поражений
византийцев в Анатолии. Кроме того, большая часть алан, выживших в
их кавказских цитаделях, с течением времени стала современными
осетинами, которые живут в Российской Федерации и составляют
проблемную часть Грузинской Республики – независимой Южной Осетии,
признанной Россией. Поэтому любой аспект их истории вызывает
повышенный интерес на Западе.
Ученых Западной Европы, особенно испанских, давно привлекают
приключения Каталанской Компании на Востоке.
Они любят сравнивать их с предприятиями Кортеса и Писарро в
Америке. Каталанская Компания состояла из арагонцев, калабрийцев и
сицилийцев. Однако свое название она получила из-за того, что
большинство командиров и наиболее опытных воинов были каталанцами.
Их костяк составляли так называемые «алмогаверы» (Almogavers) –
хорошо обученные легковооруженные пехотинцы, преимущественно из
пределов объединенного королевства Арагона и Каталонии.1 Поскольку
это королевство теперь является частью испанского государства,
историю этой компании изучают преимущественно испанские историки. В
процессе исследования они обнаружили, что с византийской стороны
каталанцам противостояли другие профессиональные наемники – аланы.
В конце XIX в. каталонский ученый Антонио Рубио-и-Ллуч большую
часть своей научной карьеры посвятил детальному исследованию
истории Каталанской Компании.2 В 1972 г. Алфонсо Лоуи сделал эти
исследования достоянием англоязычной аудитории, благодаря своей
работе под названием «Месть каталанцев».3 Сравнительно недавно
другой каталонский ученый Агусти Алемани сфокусировал свой интерес
непосредственно на аланах.4
Однако его замечательная работа все еще стоит особняком, так
как западные ученые, в основном, лишь упоминают алан в контексте их
главного интереса, полностью сконцентрированного на каталанцах.
Алан же они характеризуют только как византийских наемников и
злейших врагов каталанцев. Их позицию можно выразить грубой
ковбойской фразой: «То, что осталось от Византийской империи, было
недостаточно для двух банд, поэтому одна банда уничтожила другую».
Ввиду такого отношения западных историков, большой удачей можно
считать то, что исторические источники того времени сохранили
довольно подробные отчеты об аланском контингенте и доступны в
переводе на современные западные языки. Основным источником,
которым сегодня пользуются западные исследователи Каталанской
Компании, является «Хроника» Рамона Мунтанера, каталанского офицера
указанной компании.5 Он был не только непосредственным участником
всех основных баталий компании, но и финансировал ее предприятия и,
таким образом, имел доступ ко всем отчетам о ее действиях. Кроме
того, он обладал несомненным талантом писателя. Мунтанер писал на
средневековом каталанском языке, и его хроника была переведена на
испанский и английский.6 Страстно защищая действия своих соратников
и в уничижительном тоне говоря о византийцах, Мунтанер, тем не
менее, не мог скрыть своего восхищения военными качествами алан и
сообщает о них очень интересную информацию. Другой исторический
отчет под названием «Экспедиция каталанцев и арагонцев против турок
и греков» принадлежит перу ученого-аристократа Франсиско де Монкада
(1620г. ).7 Автор не ограничился простым пересказом хроники
Мунтанера. Монкада тщательно сравнил и критически оценил
свидетельства очевидцев и различные отчеты современников, как
каталанцев, так и греков, составив, в отличие от Мунтанера,
довольно объективное сочинение, во всех эпизодах которого, где
аланы пересекались с каталанцами, самым высочайшим образом оценивал
достоинства именно алан.
Однако, чтобы оценить роль алан в этой истории наиболее
объективно и полно, мы считали необходимым привлечь греческие
источники. В этом отношении нельзя переоценить значение такого
византийского источника как Relationes Historicas Георгия Пахимера
(~1242-1310 гг.).8 тот источник является изложением событий в
империи с 1256 по 1307 годы. Пахимер приводит наиболее полный отчет
об экспедиции алан. Будучи высокообразованным и хорошо
информированным человеком, Пахимер близко общался с императорами
Михаилом VIII и сыном последнего Андроником II (1261-1308гг. ). К
сожалению, этот важный источник написан столь вычурным языком, что
делает интересующие нас эпизоды довольно трудными для понимания
истинных оценок автора Как отмечал сам автор, считая, что то или
иное правдивое изложение может повредить политическим интересам
(империи), он просто опускал эти сюжеты. В этом отношении Пахимер
является несомненным предшественником и учителем многих современных
историков, охотно жертвующих истиной в угоду политической
конъюнктуре и следующих так называемой «политкорректности». В то же
время Пахимер утверждал, что он писал о том, чему был сам
непосредственным очевидцем, либо о том, что узнавал у участников
описываемых событий, критически сравнивая их отчеты для
объективности изложения. Так же поступим и мы, сравнивая заметки
самого Пахимера об аланах с соответствующими сведениями из хроники
Мунтанера и других источников, описывающих аналогичные события.9
Другой греческий источник, используемый нами, Historia
Rhomaike Никифора Грегоры, был составлен через поколение после
произошедших событий.10 Этот источник читается легче, чем Пахимер,
но отсутствие опыта непосредственного очевидца заставляет нас в тех
случаях, когда описание одних и тех же событий в этих источниках
разнятся, отдавать предпочтение Пахимеру. Тем не менее, иногда
Грегора приводит любопытные детали, которые следует учитывать.11
Таковы основные источники, необходимые для понимания короткой,
драматической и, по нашему мнению, очень важной истории алан,
призванных на службу к императору Андронику II и его сыну Михаилу
IX. Оба эти правителя Византии были вынуждены учитывать
катастрофическую военную ситуацию, сложившуюся в Анатолии в конце
XIII века: у них не было флота, очень мало войск и денег. Турки
контролировали основные сельскохозяйственные районы и наступали на
главные имперские города.12 Таким образом, когда 16000 алан, из
которых 8000 были великолепно подготовленными воинами, в 1301 г.
прибыли на границу с Болгарией и предложили свои услуги
византийцам, это, по словам Пахимера, «было воспринято как
вмешательство божественного провидения, дарующего эту помощь».13
Прибывшие аланы были частью того народа, который издавна
населял северные и южные склоны северо-западного и центрального
Кавказа, а также степи Северного Кавказа, Дона и Нижнего Поволжья.
В1238 г. огромные полчища монголо-татар обрушились на Аланию и
начали ее систематическое покорение. В результате часть алан
оказалась на службе у монгольских ханов.14 Долгое время один из
контингентов аланской кавалерии сражался под командованием хана
Золотой Орды Ногая в самых западных пределах Монгольского царства.
Пахимер утверждал, что они (как и другие народы) служили у монголов
достаточно продолжительное время, чтобы усвоить их язык и обычаи.
Ногай установил тесные связи с Византией и даже женился на
незаконнорожденной дочери императора Михаила VIII.
Однажды он уже посылал своих воинов, чтобы оказать поддержку
императору, и среди этих воинов были аланы. Во всяком случае, аланы
хорошо знали, кому предложить свои услуги после того, как Ногай
погиб в битве при Куканлыке в 1299 г., и они оставили свою службу у
монголов. Пахимер замечает по этому поводу, что аланы были
христианами и «друзьями римлян с давних времен».15 Грегора
подтверждает, что аланы, которые вступили в контакт с Андроником,
были христианами и что им не по своей воле пришлось служить в
монгольской армии. Но особенно их тяготил тот факт, что они были
вынуждены подчиняться «неверным», так как Ногай принял ислам.16
По-видимому, эта группа алан через Болгарию вышла на границу
империи в районе дельты Дуная, где обратилась к епископу Битцины,
чтобы он передал их предложение императору Андронику. Аланы обещали
помочь византийцам в их борьбе с турками в Анатолии, где ситуация
была «отчаянно серьезной»,17 если император возьмет их на службу.
Это предложение было с воодушевлением принято. Андроник хорошо знал
о выдающихся военных качествах алан, которые зарекомендовали себя
наилучшими иноземными бойцами в византийских войсках еще в период
династии Комненов. Пахимер пишет о них как о «великодушной нации»,
о воинах, благодаря которым Ногай сумел одержать свои самые
значительные победы. Император немедленно отправил аланам
официальное приглашение. Были приняты необходимые меры, чтобы за
счет Фракии и Македонии наладить постоянное снабжение алан. В
империи хорошо знали, что аланские кавалеристы нуждаются в таком
снабжении, чтобы все свое время отдавать постоянным военным
тренировкам, благодаря которым они в любой момент могли принять
участие в решающих сражениях. Специальная команда была отправлена
на границу, чтобы обеспечить аланам удобный маршрут в имперские
пределы.
Из Болгарии аланы отправились вместе со своими семьями в
кибитках и повозках. Андроник ввел специальный налог, за счет
которого аланам должно было выплачиваться жалование, а также
снабдил их лошадьми и вооружением за счет своей армии. Источники не
уточняют, зачем аланам нужно было так много лошадей и какой тип
вооружения был им предоставлен, но все они отмечают, что имперские
власти вложили большие средства в обеспечение алан всем
необходимым. Пахимер, в частности, сообщает, что Андроник более не
верил в способности своих войск противостоять туркам и был убежден,
что только аланы могут с этим справиться.
Мы можем предположить, почему аланы нуждались в почти
фундаментальном перевооружении. Оно должно было отвечать их
традиционной тактике сражаться тяжеловооруженными конными
соединениями. Для этого нужны были особо подготовленные, сильные
кони, способные нести тяжеловооруженного всадника.
Реставрация вооружения и бронезащиты аланских конников и
пехотинцев XIII-XV вв. на основе археологических артефактов дает
довольно полное представление о том, как дорого могла стоить такая
армия.18 Кроме того трудно представить, чтобы монголы могли
отпустить алан, фактически дезертировавших из их армии, снабдив их
всем необходимым в дорогу, а также разрешить им захватить с собой
лучшее вооружение.
Однако и византийцы, несмотря на значительные затраты, не
смогли обеспечить все, чтобы полностью восстановить аланскую боевую
мощь. Кроме того, император, или, скорее всего, его воеводы
предприняли такие действия в отношении формирования аланских
частей, которые, как мы покажем далее, значительно подорвали их
боевую эффективность. Традиционно аланы привыкли сражаться в
составе большого соединения в едином строю. Так было и при Ногае.
Поначалу император также «просил, чтобы аланы воевали в Анатолии в
своей привычной манере, то есть все вместе так, чтобы они могли
поддерживать друг друга в бою». Подразумевалось, что в монгольской
армии Ногая аланы составляли отдельный тумен в 10 000 человек под
командованием аланских же офицеров.19 Такой контингент находился
под единым началом верховного военного руководителя, чей авторитет
лидера был непререкаем и который поддерживал в своем войске
железную дисциплину. Мунтанер упоминает такого аланского вождя по
имени Гиргон. Византийский источник называет его на греко-
христианский манер (видимо, по созвучию) Georgous т. е. Георгий.
Под этим именем он упомянут в 1304 году, когда аланы уже воевали с
каталанцами.20
Некоторые подробности, описывающие Гиргона, его стать и
особенности поведения, дают основание предположить, что он был
верховным вождем алан. Об этом говорит и его алано-осетинское имя.
В осетинском языке корень goyr/gurаe означает «фигура», а в
соединении с kond-goуr(y)kоnd=gyrkond, где флексия «d» в устной
речи может выпадать, дает Girkon/Girgon. Имя, достойное
главнокомандующего, поскольку оно обозначает «хребет, главная
опора, большая фигура» – вождь.21 Таким образом, Georgous является
греческой транслитерацией аланского имени Гиргона/Гиркона. Вполне
возможно, что его христианское имя и было Георгий. Ведь согласно
нашим источникам эти аланы были православными христианами. Традиция
иметь два имени: местное, аланское, и христианское имела давние
корни и была широко распространена у алан. Так, например,
знаменитый вождь алан, отличившийся в борьбе с норманнами в 1107-
1108 гг. на стороне византийцев, был им известен как Rhosmices, что
соответствует алано-осетинскому Uarazmag/Uyryzmag/Uryzmag или
Orazmag. Однако он носил также и христианское имя – Андрей.22 Имя
святого Георгия – основного небесного покровителя алан-осетин (как
и святого Андрея, а также архангела Гавриила) давалось только
представителям княжеских прославленных родов. Это еще одно
косвенное доказательство наших источников высокого положения
Гиргона среди аланских воинов.
Позже Пахимер указывает и на другого лидера алан, которого он
прямо называет «их вождь Кирситес». В отношении его имени мы можем
предложить следующую этимологию. Согласно В.И. Абаеву, в осетинском
языке kyrysti/kyryste означает Христос. Это алано-осетинское имя,
по-видимому, звучало kаk Kiriste, но с добавлением греческой
флексии -s в греческой транслитерации приобрело форму Kirsites, что
означает Христианин (аналог женского Христина-Кристина).
Эти факты дают основание утверждать, что аланы смогли совершить
свой исход из Золотой Орды к границам Византии с семьями воинов,
входивших во вполне определенное и значительное воинское
подразделение во главе со своими знатными командирами, скорее
всего, представлявшими аристократические аланские фамилии. И, если
это так, то византийские военные власти своими действиями,
вызванными неизвестными источникам причинами, разрушили командную
структуру и воинское единство вновь прибывшего аланского
легиона/тумена. Они разбили его на три отдельных контингента. Один,
наибольший, был отправлен на восток. Другой, под командование
греческого гетериарха Музалона, для защиты опорного пункта
Гализона. А наиболее элитная часть – под начало молодого и
неопытного императора Михаила IX. Ситуация настолько ухудшилась,
что византийцы сочли необходимым, чтобы молодой император сам встал
во главе войск.23 Отчеты Пахимера и Грегоры позволяют проследить за
действиями всех трех подразделений аланского контингента.
Византийское командование серьезно подорвало единство и
взаимодействие аланских воинов. Во всяком случае, отмечает
источник, «уже не было среди них прежнего взаимного уважения и
взаимовыручки». Этим подчеркивается, что первоначальный контингент
был разбит на части без учета того, что низовые военные единицы
алан обычно состояли из кровных родичей и односельчан (десятки и
сотни), сражавшихся плечом к плечу, не терпящих позора бегства,
который мог запятнать весь род. Именно так описывали действия алан
ранние византийские источники.24 Такой строй отличал и монголов, а
также позже казаков, служивших в кровно-родственных и одностаничных
низовых подразделениях вплоть до первой мировой и гражданской войн.
Во всех случаях он обеспечивал наиболее эффективные и храбрые
действия воинских подразделений. Византийцы опрометчиво нарушили
эту традицию. Пахимер отмечает, что дисциплина в первом аланском
подразделении сразу упала, как только оно отправилось в Анатолию.
По его словам, аланы «немедленно стали руководствоваться своими
обычаями, нежели слушаться (греческих) начальников (chiliarches),
навлекая беды на римлян».25 Они грабили их окрестные поселения как
вражеские. В это же время в битве при Хине у Геллеспонта они, по
словам источника, повели за собой византийцев и одержали блестящую
победу над турецкой рейдерской партией, захватив пленных и богатую
добычу.26
Такие противоречия, описанные источником, объясняются
непониманием традиций аланских воинов. Во-первых, их неуважение к
греческим военачальникам было вполне резонным: последние не
разбирались в военной тактике алан. Кроме того они не обеспечили
обещанные поставки вооружения и снабжения алан и их семей, нарушив
оговоренные обязательства, взятые византийской стороной при найме
алан на имперскую военную службу. Отсюда вынужденный грабеж римских
поселений и присвоение добычи, взятой в битве при Хине. Рыцарские
традиции аланского воинства заставляли их следовать обязательствам
и сражаться до конца, презирая любые опасности, чтобы не
обесчестить себя и не «навлечь позор на весь род». Но другая
сторона договора должна была вовремя обеспечивать их всем
необходимым, относясь с уважением к их обычаям и не вмешиваясь в их
военную подготовку со своими порядками.27 Наши источники говорят о
том, что, в конце концов аланы из этого контингента перестали
подчиняться приказам греческих командиров. Алемани считает, что
после этого аланы присоединились к армии, которой командовал Михаил
IX.28 Другая их группа была направлена под начало гетериарха
Музалона, который командовал византийскими войсками в Вифинии.
Осман, однажды нанесший поражение Музалону, объединил турок под
своими знаменами и угрожал Никомедии. Несмотря на то, что у
Музалона было всего 2000 воинов, половину которых составляли аланы,
он решил дать бой в пяти километрах от Никодемии, у местечка Вафей,
27 июля 1302 г. Ввиду огромного численного превосходства турок
поражение было неминуемо. При первых же жертвах византийская часть
войска отступила в направлении Никомедии, предоставив аланской
кавалерии прикрывать их бегство. Пахимер пытался оправдать такое
предательское поведение недовольством тем, что часть их денег и
лошадей были переданы аланам. В то же время он признавал, что аланы
стояли насмерть и выполнили свою задачу по прикрытию византийских
беглецов, покинув поле боя в полном порядке, несмотря на тяжелые
потери. После этого турки подвергли провинцию дикому разграблению
так, что население вынуждено было бежать на побережье.29
Еще раньше третья группа аланской элитной кавалерии была
откомандирована под начало Михаила IX, который собирал в Анатолии
большую армию. Все источники отмечают как личную храбрость 24-
летнего Михаила, так и его неопытность как военачальника. Перед
Пасхой (22 апреля) он начал движение к Магнезии на Герме. Поначалу
турки отступили в горы, прячась в укреплениях на перевалах, откуда
и наблюдали за равниной вокруг Магнезии, занятой аланами и
византийцами. Хорошо укрепленные горные перевалы в руках турок
представляли серьезную опасность византийскому контролю. Они
охраняли пути, ведущие из турецких пастбищ на плато, прямо в
византийские сельскохозяйственные районы на побережье.30
Грегора сообщает, что турки выжидали, наблюдая из укреплений за
противником.31 Наиболее их агрессивные группы нападали на отдельные
отряды алан, якобы грабивших окрестности. Когда император Михаил
понял, что аланы уже не повинуются приказам его офицеров, он
укрылся за стенами Магнезии, а аланы постепенно отступили к
Геллеспонту. Таким образом, Грегора возлагает всю вину на их
недисциплинированность. По его словам, их «позвали из страны скифов
как будто бы нарочно для того, чтобы показать туркам наиболее
короткий путь к морю».32 Это как раз тот случай, когда
свидетельства Пахимера предпочтительны по сравнению с оценками
Грегоры, жившего с 1295 по 1360 гг. и не являвшегося очевидцем
описанных действий. Пахимер же составлял свой отчет по горячим
следам и отнюдь не ставил в вину аланам этот неблагоприятный
поворот событий. Он недвусмысленно возлагал вину на неопытность
императора и непрофессионализм его офицеров.
Согласно отчету Пахимера, 22 апреля император Михаил IX
направился к Магнезии на Герме, возглавив большую армию с элитной
аланской кавалерией. Последняя своими грамотными действиями
очистила равнину от «безобразничающих в селениях» турок, захватив
большое количество пленных и «богатые военные трофеи». Турки бежали
в горы. Вдохновленный Михаил убеждал офицеров атаковать турок, пока
они не оправились от поражения и не приготовились к обороне.
Пахимер указывает, что инициатива была на стороне византийцев, и
моральный дух в войсках был высок, благодаря решительным действиям
алан, не потерявшим в атаке ни одного бойца. Однако византийские
воеводы сорвали начатое наступление, убедив императора остановить
атаку, якобы опасаясь за его жизнь. Фактически Пахимер обвинил
византийских командиров в трусости: «И огромная и хорошо
вооруженная армия вернулась (в Магнезию – А. I., S. J.), так и не
завершив успешно начавшееся наступление».33 Можно лишь представить
возмущение алан – закаленных ветеранов монгольских армий таким
поведением византийских командиров. Как и следовало ожидать, эти
события обернулись катастрофой. Ободренные неожиданным и
незаслуженным успехом турки огромной массой бросились на
беззащитные селения, грабя и убивая. А в это время византийская
армия скрывалась за стенами Магнезии и наблюдала, как бедные
христиане спасались бегством на островах у западного побережья.
Теперь, когда проходы в сельскохозяйственные районы были
разблокированы, турки могли там хозяйничать беспрепятственно.
Тем временем договорный год службы алан у византийцев истек, и
они решили, что такого «лидерства» с них довольно. Они объяснили
императору, что их никогда не использовали для затяжных военных
компаний, и у Ногая они участвовали только в решающих сражениях, а
затем отправлялись на отдых и восстановление. Весьма примечательно,
что за девять веков до этого римский офицер, служивший при дворе
гуннского вождя Аттиллы, рассказывал римскому дипломату Приску, что
«у скифов (так он называл алан – А. I., S. J.) принято отдыхать и
наслаждаться тем, что им положено после битв».34 Кроме того, этой
группе алан уже стало известно, как византийцы пожертвовали их
сородичами из первого контингента в безнадежной ситуации у Вафеи.
Пахимер полагал, что и без императорского разрешения аланы
собирались поступить по-своему.
Для Михаила ситуация складывалась неблагоприятно. Многие
солдаты его анатолийского войска дезертировали, чтобы защитить свои
семьи и хозяйства. Теперь все зависело от алан. Император просил их
продлить срок службы хотя бы на три месяца, клятвенно обещая
дополнительную плату и заверяя, что письменно просил своего отца
выделить необходимые средства. Тем временем Осман и другие турецкие
вожди собирали силы, чтобы напасть на разлагавшиеся имперские
войска. Аланы, отслужив три обещанные месяца, в 1303 г. покинули
императорский лагерь. Оставшийся без самой боеспособной части
император бежал из Магнезии под покровом зимней ночи, бросив свою
армию на произвол судьбы. Византийское сопротивление окончательно
распалось.35
Между тем, несмотря на отчаянные призывы Андроника вернуться,
аланы двигались к побережью, намереваясь переправиться на
Галлиполлийский полуостров. Здесь мы должны напомнить, что все это
время их семьи оставались на европейском берегу в пределах Фракии.
И аланы, традиционно преданные своим близким, желали как можно
быстрее с ними соединиться. В этот драматический момент старый
император отправил войска под командованием Алексия Раула, чтобы
воспрепятствовать аланской переправе или конфисковать у них лошадей
и вооружение, предоставленные государством.36 Аланы категорически
отказались следовать императорским уговорам, допуская, однако,
возможность вернуться после отдыха и встречи со своими семьями.
Захватив суда, они начали переправу на противоположный берег в
места, выбранные по своему усмотрению. В этом фрагменте текста
Пахимер делает ремарку, демонстрирующую аланское понимание чести:
«Большинство из них взяли с собой легкое оружие, годное не столько
для битвы, сколько для предотвращения возможного покушения на их
честь и достоинство». Когда Раул догнал их, он был настолько
оскорблен неповиновением, что повел своих людей в атаку,
опрометчиво полагая, что одно его присутствие остановит
сопротивление легковооруженных алан. Но те развернулись в боевой
порядок и приготовились дать бой византийцам. При этом один из
аланских воинов хладнокровно поразил «великого доместика» Раула
стрелой.
https://ok.ru/vritmekavkaza2016/topic/62924217469826