|
Андрей Битаров: Южная Осетия 2008: Евросоюз и "третья сила"
Признание Косово создало в современных международных отношениях совершенно новую реальность. Модель косовской "контролируемой независимости" не сняла, а скорее актуализировала целый ряд острых проблем, связанных как с дальнейшей судьбой непризнанных государств постсоветского пространства, так и глобальной системой сдержек и противовесов. Косовский прецедент, созданная им процедура и модель существования политических институтов, имеют все шансы стать новым инструментом "реальной политики", способным оказывать существенное влияние на протекающие в мире процессы.
Очевидно, что разговоры об уникальности Косово со стороны западных экспертов носят надуманный характер. Как правило, в основе многочисленных рассуждений о том, что Косово уникально, лежит римское "что дозволено Юпитеру, не дозволено быку". Наблюдаемый во всем мире рост национального самосознания является не только главным препятствием на пути процесса глобализации, но и главным вызовом, на который глобальные акторы вынуждены искать и находить адекватный ответ. Правда, эксклюзивное право на применение последнего Запад, судя по всему, постарается оставить за собой.
Именно в этой связи особый интерес вызывает активизация ЕС и США в Южной Осетии (РЮО), Абхазии (РА) и Приднестровье (ПМР), традиционно российских зонах и сферах политического влияния. Участившиеся визиты высокопоставленных представителей Вашингтона и Брюсселя, кулуарные перешептывания и многообещающие намеки, а также целые программы целевого финансирования, совершенно недвусмысленно дают понять, что способность Москвы контролировать протекающие в РЮО, РА и ПМР социально-политические и экономические процессы сильно раздражает еврочиновников и неоконсерваторов. Очевидно, что Запад пытается контратаковать Россию на этих направлениях для того, чтобы, как максимум, перехватить инициативу в вопросе урегулирования конфликтов, как минимум, чтобы выторговать определенные преференции в иных, например, экономических вопросах. Но для этого западным институтам необходимо заручиться поддержкой либо части политической элиты непризнанных государств, либо создать мощные общественные организации сетевого типа, которые бы смогли существенно влиять на внутриполитическую ситуацию. По мнению Нику Попеску главное усилие ЕС должно быть направлено не просто на урегулирование конфликтов, а "на европеизацию Абхазии и Южной Осетии" (1). По мнению других европейских экспертов, Запад должен продемонстрировать непризнанным государствам непредвзятое отношение к их де-факто политическими институтам и играть больше роль медиатора, нежели покровителя официального Тбилиси и Кишинева.
В этом плане весьма интересен размещенный 5 июня с.г. на сайте International Crisis Group (Международная антикризисная группа - МАГ) очередной доклад, посвященный ситуации в Абхазии "Georgia and Russia: clashing over Abkhazia". В нем МАГ советует официальному Тбилиси "прекратить всякие приготовления для проведения военной операции, а также воинственную риторику (включая лживые сообщения в СМИ)", "показать уважение самоопределению Абхазии", отложить на неопределенное время обсуждение политического статуса Абхазии в составе грузинского государства, вывести из Кодорского ущелья вооруженные формирования, принести официальные извинения за имевшие место в начале 1990-х годов события и заняться выстраиванием с Сухумом дружеских, горизонтальных и абсолютно равноправных отношений, подписав безо всяких условий Договор о ненападении и неприменении силы. Это вторая за последние полгода звонкая оплеуха, публично, нанесенная режиму Саакашвили организацией, которую трудно заподозрить в симпатиях как к РА, РЮО, так и РФ. Первая была нанесена в декабре 2007, когда в своем докладе "Грузия: скатывание к авторитаризму", эксперты МАГ охарактеризовали существующую в Грузии политическую систему как антинародную и антидемократическую по своей сути (2).
Представляется, что жесткая реакция экспертов и аналитиков Crisis Group на происходящие в Грузии внутриполитические события, а также на проблему урегулирования грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов, объясняется,во-первых, определенным разочарованием Запада теми процессами, которые происходят в Грузии с 2003 по 2008 гг. и которые трудно назвать демократическими. Во-вторых, раздражением по поводу провала предложенного в свое время грузинской стороной сценария урегулирования конфликтов, основанного на ложных посылах. В-третьих, попытками правительства Саакашвили не столько урегулировать конфликты, сколько заставить США и ЕС сделать выбор между Россией и Грузией и, прикрываясь этим, получить карт-бланш на проведение военной операции по восстановлению территориальной целостности. В-четвертых, достаточно успешным применением руководством РФ "домашних заготовок", направленных на дальнейшую легитимацию РЮО и РА с сохранением их в сфере российского влияния.
Реакция западного сообщества вполне закономерна. Современная Грузия является блестящим подтверждением тезиса Ф. Фукуямы о том, что США и Запад научились переправлять за многие тысячи километров ресурсы, но не демократические и государственные институты (3). Недооцененный факт политической и социально-экономической незрелости грузинского общества, к тому же зараженного вирусом шовинизма и реваншизма, если не поставил под угрозу реализацию в Грузии западных политических и экономических проектов, то со всей очевидностью продемонстрировал неэффективность американского политического менеджмента, который так и не смог привить грузинской элите элементарных представлений о свободе и правах человека, демократических процедурах и принципах разделения властей. Предложенные М. Саакашвили после его прихода к власти в 2003 г. сценарии по выводу Грузии из кризиса и урегулированию конфликтов с РЮО и РА путем нарушения статус-кво и "размораживания конфликтов" закончились провалом: в 2007-2008 гг. Саакашвили едва не стал жертвой очередной революции, которая была прекращена волевым решением из Вашингтона, а Грузия оказалась на пороге широкомасштабного военного конфликта с Абхазией и Южной Осетией.
Напряженный поиск Западом выхода из сложившейся ситуации привел к достаточно простому решению, согласно которому в процесс урегулирования конфликтов Грузии с Абхазией и Южной Осетией необходимо ввести нового игрока - Евросоюз. При этом основные усилия ЕС, по мнению того же Н. Попеску, должны быть направлены на поддержку проходящих в Грузии реформ для создания привлекательных для РЮО и РА форм социально-экономической интеграции, и, собственно, на урегулирование конфликтов. При этом последнее понимается исключительно в плане создания эффективного инструментария по "структурной трансформации", "демократическому контролю", а также изменению переговорного формата и миротворческой операции.
Данный подход был детально представлен Бруно Коппитерсом в его работе "ЕС и Грузия: временные перспективы в урегулировании конфликта" (4). В частности, он пишет о четырех главных целях или этапах урегулирования. По его мнению "первой целью в урегулировании конфликта является его предупреждение: несовместимость позиций не должно перерасти в вооруженное противостояние, насилие. Второй целью является трансформация конфликта: позиции сторон должны стать более близки друг другу. Трансформация конфликта бывает провальной или не имеет успеха, когда каждая из сторон отдельно продвигает свои интересы. Третьей целью является международный контроль. Внешние акторы должны сдерживать эскалацию конфликта и создавать стимулы для урегулирования посредством влияния на стороны или изменения баланса сил между ними. Конечной целью является разрешение конфликта: стороны должны достичь соглашения в совместно установленных рамках..."5. В вопросе урегулирования конфликта и предоставления РЮО и РА окончательного политического статуса Б. Коппитерс выделяет пять вариантов: "признание суверенитета отколовшихся государств; их силовое упразднение; силовое включение в федеральную структуру; мирное включение в федеральную структуру; и, наконец, статус-кво" (6).
Весьма примечательно, что, по мнению европейского эксперта, предоставлению независимости мешает в случае с Южной Осетией - "недостаточный уровень развития демократии", а в случае с Абхазией - "неспособность властей Абхазии уважать право на возвращение большей части довоенного населения". Однако при этом Б. Коппитерс признает, что "контролируемая независимость" (supervised independence), вариант Косово, или "частичное признание" РЮО и РА со стороны некоторого количества государств могут иметь место. Более того, им особо подчеркивается, что даже "частичное признание" со стороны России и некоторых других стран могут дать Абхазии и Южной Осетии "намного большую защиту против попыток подчинить их силой, чем их настоящий де-факто статус" (7). Анализируя ситуацию в Грузии, Южной Осетии и Абхазии Б. Коппитерс признает, что урегулирование конфликтов, скорее всего, растянется на длительный срок. В связи с этим ЕС должен сосредоточить основное внимание не только и не столько на вопросе будущего политического статуса РЮО и РА, сколько на создании условий для трансформации и контроля над конфликтом.
Необходимо отметить, что в целом Б. Коппитерс повторил ряд положений, которые в 2006-2007 гг. уже высказывались Эдвардом Беллом и Дианой Клейн (8), Нику Попеску (9), Сабиной Фишер (10) и содержались в целом ряде отчетов МАГ, таких как "Conflict Resolution in the South Caucasus: The EU's role" (11), "Конфликт между Южной Осетией и Грузией: не торопясь, но поспешая" (12) и др. В указанных документах достаточно подробно рассматривается и обосновывается необходимость подключения ЕС к урегулированию конфликтов на Южном Кавказе. При этом европейское экспертное сообщество в целом единодушно рекомендует Брюсселю сосредоточиться на:
определенных дипломатических усилиях по недопущению вооруженной эскалации конфликта;
поддержке процессов "долгосрочной трансформации" и создания в Южной Осетии "условий, благоприятствующих политическому разрешению конфликта", под которыми подразумевается "вовлечение сторон конфликта в конструктивные взаимоотношения" в области образования, обмена информацией, соблюдения международных стандартов в области СМИ, экономического развития, торговли, среднего и мелкого бизнеса;
активизации деятельности в Южной Осетии т.н. "третьего сектора", различного рода общественных и неправительственных организаций, действенной финансовой поддержке групп гражданского общества, объединенных в союзы или крупные организации "сетевого типа";
повышении способности "групп граждан требовать от властей внимания к своим нуждам" при непосредственной поддержке международных правительственных и неправительственных организаций;
акцентировании внимания широкой общественности РЮО не на определении политического статуса, а на решение внутриполитических проблем, таких как коррупция, отсутствие демократических институтов и развитие гражданского общества;
дальнейшей экономической реабилитации зоны конфликта и создания условий для развития мелкого и среднего бизнеса, из которого впоследствии должна сформироваться социальная среда, способная также оказывать влияние на протекающие в регионе политические процессы;
изменении формата переговоров, перевод их в рамки грузино-осетинского диалога с участием в нем РФ, ОБСЕ и ЕС в качестве наблюдателей;
создании совместной структуры охраны правопорядка с участием компонента международной полиции с постепенным свертыванием деятельности Смешанных Сил по Поддержанию Мира и замены их "гибким антикризисным механизмом".
Почти все указанные положения были озвучены в ходе прошедшего 15 октября 2007 г. в Париже Семинара на тему "ЕС и урегулирование конфликтов в Грузии" и легли в основу документа "Меры по построению доверия в Грузии". Уже в декабре 2007 г. указанный документ был представлен Специальным Представителем ЕС на Южном Кавказе Питером Семнеби властям Южной Осетии и Абхазии, а в 2008 г. заложенные в нем положения вошли в программу Европейской комиссии по Грузии "Неправительственные субъекты и местные власти в процессе развития". Согласно данной Программе в 2008 г. ЕС планирует выделить на финансирование неправительственных организаций в РЮО и РА сумму в 600.000 евро (соответственно 500 тыс. по Абхазии и 100 тыс. по Южной Осетии).
Примечательно, что сразу после парижского семинара как в Южной, так и Северной Осетии активизировались прозападно настроенные общественно-политические силы, которые не просто взяли на вооружение наработки европейских экспертов, но прямо заявили о необходимости диверсификации внешней политики Южной Осетии, о неизбежности "глубоких демократических преобразований" и "развития в Южной Осетии гражданского общества" (на западные, естественно, деньги), о реализации экономических проектов, направленных на развитие малого и среднего бизнеса, с последующим вовлечением представителей НПО и бизнеса в переговорный процесс и о смене переговорного формата и формата миротворческой операции.
При этом одними разговорами дело не ограничилось. Уже в ноябре 2007 г. в Ереване инициативной группой было заявлено о создании т.н. "Осетино-грузинского гражданского форума" (ОГГФ), неправительственной организации сетевого типа. В состав инициативной группы от югоосетинской стороны вошли Сармат Парастаев (НПО "Союз граждан РЮО"), и Тимур Цховребов ("Союза экс-комбатантов РЮО"). С грузинской стороны Марина Мешвилдишвили, президент Союза НПО "Цхинвали будущего", Тимур Арболишвили, председатель НПО "Цхинвальский региональный Центр торговых объединений" и другие. Спонсором проекта выступила голландская неправительственная организация IKV PAX CHRISTI.
Примерно с декабря 2007 по март 2008 гг. в североосетинской прессе и ряде электронных изданий как Северной, так и Южной Осетии начинают широко публиковаться материалы осетинских прозападно настроенных общественных деятелей. Так 1 декабря 2007 г. в газете "Осетия. Свободный взгляд" был опубликован т.н. "Манифест" Виссариона Асеева, 4 января 2008 года на сайте osinform.ru была размещена статья "Цхинвальский блицкриг", 19 января 2008 г. на сайте ossetia.ru было размещено "Дуплексное мирное соглашение в грузино-югоосетинском конфликте" Валерия Дзуцева, в начале февраля 2008 г. на международной конференции в Армении Аланом Чочиевым был зачитан доклад "НАТО и воры-чиновники: внешняя и внутренняя угрозы миру на Кавказе от правящих групп России - Осетии", в феврале 2008 в газете "Осетия. Свободный взгляд" была опубликована статья Джабраила Габачиева: "Спасение Южной Осетии в создании третьей политической силы", в апреле 2008 г. в газете "Социал-демократ Алании" - "Открытое письмо президенту РЮО" В. Бестаева, в конце апреля в той же газете - материал "О троцкизме в Южной Осетии".
Во всех указанных материалах, как сквозные, проходят темы о слабости политического руководства России, неспособного пойти на признание РЮО и РА после Косовского прецедента, о допущенной руководством РЮО внешнеполитической ошибке, под которой понимается пророссийский курс Южной Осетии, об институциональной слабости политической системы РЮО, неспособной решать актуальные проблемы, о неизбежности ухода РФ с Северного Кавказа и необходимости строительства "независимого демократического осетинского" государства. При этом в наиболее радикальных материалах, например таких, как "Дуплексное мирное соглашение в грузино-югоосетинском конфликте" В. Дзуцева допускается возможность реализации такого сценария урегулирования грузино-осетинского конфликта, при котором Северная Осетия (РСО-А) должна будет объединиться с РЮО и выйти из состава РФ. При этом вовлечение в процесс урегулирования конфликта в том или ином виде ЕС и США рассматривается практически всеми авторами как единственная возможность "гарантировать Южной Осетии соблюдение ее национальных интересов".
Стоит отметить, что на протяжении последних нескольких лет на различных неформальных встречах югоосетинских и грузинских политиков, представителями западных организаций неоднократно подбрасывались тезисы о возможности признания РЮО в обмен на отказ от пророссийской ориентации и о возможности выхода РСО-А из состава РФ и создания Южной и Северной Осетией "осетинского демократического государства". Четко обозначался тезис о том, что грузино-осетинский конфликт - это дорога с двусторонним движением. Если РФ, у;частвуя в контроле над конфликтом, способна влиять на ситуацию в Грузии, то активное подключение к данному процессу ЕС и США, позволит им влиять на внутриполитическую ситуацию в РФ. При этом особый интерес западных представителей проявлялся именно к северо-осетинским участникам встреч.
В докладе "НАТО и воры-чиновники" А. Чочиевым, с опорой на разработки европейских экспертов, был предложен ни больше, ни меньше, а новый "проект" урегулирования грузино-осетинского конфликта. Согласно "проекту" южные осетины должны согласиться на строительство совместного с грузинами государства. Однако А. Чочиев выдвигает несколько условий. Сначала Грузия должна официально осудить проводившуюся З.Гамсахурдиа в начале 1990-х годов политику шовинизма (А. Чочиев говорит о "грузинском фашизме"), над всеми военными преступниками и идеологами должны быть проведены открытые судебные процессы. После этого, по мнению А. Чочиева, необходимо ввести некий промежуточный период сроком от 10 до 30 лет, в ходе которого Грузия должна доказать, что она твердо встала на путь демократических преобразований. В этот период РЮО должна быть "признана независимой под ограничивающим контролем ООН, ЕС и РФ". Данный статус должен быть закреплен "особым международным соглашением", по которому при властях РЮО и Грузии должны быть сформированы институты временных кураторов от ООН, ЕС и РФ. В это же период, под контролем международных организаций должен быть сформирован новый переговорный формат и создана т.н. "третья сила", которая якобы сможет объединить расколотую в настоящее время между законными властями и т.н. "временной администрацией" Южную Осетию и сформировать новые органы власти РЮО. Главным условием создания последних должен стать запрет на участие в их становлении представителей той югоосетинской элиты, которая находилась у власти в Южной Осетии последние годы Советской власти и "потом 15 лет в постсоветских режимах". Указанная тема о необходимости появления в РЮО "третьей силы", настроенной не только "патриотично", но и прозападно, была поддержана и развита Д.Габачиевым в его статье "Спасение Южной Осетии в создании третьей политической силы". Очевидно, что главной целью данного "проекта" является попытка выведение РЮО из-под российского влияния, развал формата СКК, интеграция РЮО в европейский политический проект и дальнейшая легитимация Южной Осетии по косовскому сценарию "контролируемой независимости". Однако это только первый этап плана. На втором этапе, согласно В. Дзуцеву, В. Ассеву и А. Чочиеву, Южная и Северная Осетия должны заявить о своем стремлении объединиться в единое "независимое демократическое государство".
В общих контурах выдвинутая осетинскими западниками "новая концепция" урегулирования грузино-осетинского конфликта выглядит следующим образом:
1. Южная Осетия отказывается от пророссийской ориентации и заявляет Западу о политико-правовых основаниях своей независимости.
2. Южная Осетия выходит из Дагомысских соглашений и начинает прямой диалог с Грузией по поводу своего политического статуса.
3. На время переговоров Южная Осетия переходит под международный протекторат ООН или ЕС, признается "временно независимой" и на ее территорию вводятся международные полицейские силы.
4. Под их прикрытием к власти в Южной Осетии приходит т.н. "третья сила" (не Кокойты и не Санакоев), которая провозглашает курс на полное сближение с Западом и, на первых порах, строительства с Грузией "совместного государства грузин и осетин". Грузия объявляет о решении конфликта и вступает в НАТО.
5. После этого, Южная Осетия, используя Косовский сценарий, а также проводимую в ЕС "геополитическую революцию" по демонтажу национально-государственных образований как таковых, при прямой поддержке США начинает движение в сторону независимости, строительства "демократического осетинского государства", одновременно раскручивая тезис о разделенном народе и инициируя сепаратистские настроения в Северной Осетии.
6. Северная Осетия выходит из состава России, объединяется с Южной Осетией, вместе они создают "осетинское демократическое государство", подчиняющееся, как и Косово, напрямую Вашингтону и Брюсселю. НАТО приходит на Северный Кавказ.
Параллели между планами ЕС, США, НАТО и аналитическими выкладками активистов Осетино-грузинского гражданского форума - очевидны. Также очевидна определенная динамика развития данной организации.
23-29 марта 2008 г. в г. Анкаре (Турция) состоялась первая рабочая встреча ОГГФ в работе которого приняло участие по 12 человек с югоосетинской и грузинской сторон. Согласно принятой Декларации, участники Форума главными целями своей деятельности видят: улучшение социально-экономического положения населения Зоны Конфликта, защиту прав человека, налаживание контактов между различными слоями населения, возвращение беженцев и развитие гражданского общества. 5 мая 2008 г. отделение ОГГФ было учреждено в РСО-А, его сопредседателем стал лидер регионального отделения "Социал-демократической партии России" в Северной Осетии Джабраил Габачиев. С 19 по 23 мая Д. Габачиев побывал с визитом в Грузии, где встретился с руководителем т.н. "Временной административной единицы" Д. Санакоевым и в интервью грузинским СМИ высказал полную поддержку Д. Санакоеву, а также выступил с резкой критикой пророссийской политики, проводимой Эдуардом Кокойты. В настоящее время деятельность ОГГФ пользуется особой благосклонностью международных неправительственных организаций, в число которых входит не только IKV PAX CHRISTI, но и "Фонд Сороса". По всей видимости, именно в этом ключе следует интерпретировать участие в работе ОГГФ в Анкаре представителя грузинского отделения Фонда, координатора программ по Южной Осетии и Абхазии Михаил Мирзиашвили.
Не возникает особых сомнений в том, что активность осетинских "западников" обусловлена возросшим интересом ЕС, США и НАТО к вопросам урегулирования грузино-осетинского конфликта и проблеме вытеснения из него России. Для реализации процессов трансформации и контроля над конфликтом, а тем более изменения формата переговорного процесса и лоббирования того или иного сценария политического урегулирования, Западу необходим определенный инструментарий в виде людского, информационного и институционального ресурса. По мнению европейских экспертов, указанные ресурсы должны быть максимально и активно задействованы, как во внутриполитической жизни РЮО, так и в переговорном процессе. В связи с очевидным крахом проекта Д. Санакоева, который не выполнил поставленных перед ним задач по расколу югоосетинского общества и создания в Южной Осетии, прогрузинской социальной базы, наиболее подходящей формой организации ресурса, судя по всему, избраны крупные неправительственные организации сетевого типа, напрямую спонсируемые Западом. Поскольку в 2008-2009 гг. ЕС планирует начать реализацию в РЮО широкомасштабного проекта по поддержке и развитию гражданского общества, то скорее всего, осетинские "западники" получат необходимый финансовые и информационные возможности не только для участия в югоосетинских общественно-политических процессах, но также для позиционирования себя в качестве той самой пресловутой "третей силы", имеющей собственное виденье путей урегулирования грузино-осетинского конфликта.
Ближайшим внутриполитическим событием, в которых "третья сила" попытается себя максимально проявить, будут выборы в Парламент РЮО в мае 2009 г. Параллельно "третья сила" будет пытаться раскачать ситуацию по модели "песочных часов" и в Северной Осетии.
Очевидно, что заявленные А. Чочиевым и его группой тезисы о строительстве "совместного государства осетин и грузин" являются маневром, призванным отвлечь внимание от главной сути разрабатываемого активистами "Осетино-грузинского гражданского Форума" проекта. Он сводится к попытке вывода Южной Осетии из-под российского влияния и распространения на нее протектората западных стран и международных организаций. В случае успешной реализации этих планов возникнет реальная угроза безопасности РФ, связанная с дальнейшем использовании темы "разделенного народа", обоснования необходимости выхода из состава России РСО-Алании, объединения ее с "независимой под западным протекторатом" РЮО и создания "осетинского демократического государства".
Представленный выше сценарий является своего рода программой максимум, на осуществление которой у "третей силы" в Осетии пока нет ни людских, ни интеллектуальных, ни финансовых ресурсов. Вообще существует достаточно парадоксальный феномен, подмеченный в свое время еще армянскими экспертами, по поводу кавказской информационной службы британской неправительственной организации "Институт по освещению войны и мира" (IWPR), - амбициозность осуществляемого проекта обратно пропорциональна уровню компетентности вовлеченного в его реализацию людей. В этом отношении проект "третьей силы" не стал исключением. Почти все его активисты, как на Севере, так и на Юге Осетии, являются маргиналами, по точному выражению Президента РЮО Эдуарда Кокойты "политическими трупами", а не лидерами общественного мнения. Их всех объединяет избыток крайне неудачного и/или прямо отрицательного политического опыта соединенного с огромным нереализованным самомнением. Кто-то из них пытался заниматься политикой в Южной Осетии в начале 1990-х годов, однако из-за собственной трусости, малодушия, алчности сделался нарицательным персонажем современного югоосетинского городского фольклора. Двое из активистов ОГГФ пытались в 2004 г. стать депутатами Парламента РЮО. Это закончилось тем, что один кандидат в депутаты набрал 4 голоса, а другой ровно в два раза больше, чем изрядно повеселил местных острословов. Пару лет назад этот кандидат в депутаты всерьез сокрушался по поводу того, что Зураб Ногаидели, с которым они когда-то вместе участвовали в грузинском НПО-движении, уже стал премьер-министром Грузии, а он так и остался "НПОшником". Другой персонаж ОГГФ, живя в Северной Осетии, умудрился за 15 лет побывать членом пяти различных политических партий и движений, заработать довольно хлесткое прозвище "Жаба" и репутацию адвоката, который за сумму в два раза превышающую его гонорар, может легко сдать своего подзащитного. Примечательно, что никто из представителей "третьей силы" никогда не был ни успешным политиком, ни успешным руководителем, ни успешным бизнесменом, ни успешным семьянином, в конце концов. Сегодня "третья сила" представляет собой команду злостных фатальных неудачников, повзрослевших "мальчишей-плохишей", которые решили воспользоваться, может быть, последней благоприятной возможностью и западными финансами для того, чтобы отомстить за все тем, кто не понял и не оценил. Другая особенность адептов "третьей силы" была в свое время довольно четко подчеркнута директором Центра Кавказских исследований МГИМО Владимиром Дегоевым. По его мнению, подобного рода персонажи, "жаждут публичности, жреческого статуса, в конечном счете - народной любви. Положения "человека на своем месте" им мало. Они хотят, чтобы их признали духовными пастырями, непререкаемыми гуру, совестью нации, даже если ради этого придется жертвовать подлинными интересами и безопасностью этой самой нации. Забвения они боятся настолько панически, что готовы бежать от него в любом направлении - включая скандальные формы славы" (13).
На данном этапе главная суть проекта "третьей силы" заключается, не в силовом захвате власти в Южной Осетии, и не в отделении Северной Осетии от России (хотя именно это держится в уме западными политпроектантами). Пока речь идет о создании успешного медийного проекта, очередной информационно-политической химеры, которая должна прийти на смену проекту Д. Санакоева или поддержать его агонизирующее существование. Химера крайне необходима Западу как повод и платформа для серьезного вмешательства во внутренние дела Южной Осетии и в процесс урегулирования грузино-осетинского конфликта. Уже сейчас можно совершенно четко сказать, что идеологической основой химеры будет являться воинствующий либерализм, претендующий, наравне с исламским фундаментализмом, на статус нового всемирного проекта (14). Можно предположить, что в ближайшее время новая химера, рождение которой фактически уже состоялось, начнет активно и даже агрессивно внедряться в массовое сознание, как на Севере, так и на Юге Осетии, благо финансовые средства и информационные ресурсы для этого есть.
В данной ситуации власти РФ и РЮО, национально ответственное гражданское общество России и Южной Осетии, должны не успокаивать себя виртуальным и пока исключительно информационным характером возникшей угрозы, а немедленно приступать к ее активной нейтрализации на когнитивном и информационном уровнях. Речь идет, во-первых, о создании многострадальной новой парадигмы российской кавказской политики, которая могла бы диалектически и в то же время традиционно для России, преодолеть дихотомию "добровольного присоединения - вооруженного захвата" Кавказа. Взаимоотношение России и Кавказа должны быть рассмотрены через призму "культурного синтеза", уникальной способности России создавать и осваивать интеграционные ресурсы в политике, экономике, идеологии. Через призму присущего российской политической культуре умения находить оптимальный баланс между общим, частным и особенным (15). Во-вторых, о формулировании югоосетинского политического текста, содержащего четкое определение национальных интересов РЮО, которые имеют одну очень важную особенность. Она заключается в том, что Южная Осетия, несмотря на то, что де-юре является самостоятельным политическими субъектом, в реальности является частью единой Осетии, глубоко интегрированной в российское культурно-политическое пространство. Это объясняется тем, что еще в XVIII веке присоединение к России было осмыслено лидерами Осетинской конфедерации вольных обществ, как "выбор России в качестве национального государства" (16). В этой ситуации попытки осетинских воинствующих либералов вырвать юг Осетии или даже всю Осетию из российского политического поля, являются ничем иным, как предательством национальных интересов своего народа и прямой попыткой уничтожения собственного национального государства - России.
В-третьих, о создании, как в рамках Смешанной Контрольной Комиссии, так и на других площадках, эффективного инструментария по давлению на политическое руководство Грузии для возвращения его за стол переговоров. Не исключено, что одним из возможных вариантов может быть воплощение в жизнь тезиса о наличии в настоящее время двух конфликтов: собственно грузино-югоосетинского, т.е. конфликта между Грузией и Южной Осетией, и грузино-осетинского, между грузинами и осетинами, проживавшими в Советское время на территории Грузии вне пределов национальной автономии, в основе которого лежит внутренняя национальная политика Грузии, реализующая с начала 1990-х годов принципы дискриминации и этнических чисток (17). Если механизм урегулирования грузино-югоосетинского конфликта был запущен еще в 1992 году, то каких-либо подвижек в урегулировании грузино-осетинского конфликта по сей день нет. По мнению профессора Руслана Бзарова, таковым может быть "единственный путь последовательного осуждения Грузией политики дискриминации", который пролегает через "уголовное преследование организаторов геноцида и этнических чисток, возвращение и восстановление беженцев во всех правах, возмещение имущественного и морального ущерба, принятие законодательства, способного обеспечить осетинам на территории Грузии личную безопасность, социальную защиту и культурную автономию" (18). При этом предоставление автономии проживающим в Грузии осетинам не имеет никакого отношения к вопросу о политическом статусе РЮО. Последний безупречно определен народом Южной Осетии, согласно нормам международного права, в 1991-1992 годах и не подлежит обсуждению. Что касается оставшегося и перемещенного осетинского населения собственно Грузии, то оно имеет полное право войти в Совет коммун и регионов Европы (СКРЕ), Ассамблею европейских регионов (АЕР), Федералистский союз европейских национальных меньшинств (ФСЕНМ), а также в другие международные организации, и на полном основании, с привлечением институтов ЕС, требовать от Грузии буквального выполнения "Европейской хартии местного самоуправления" (1985), "Хартии Сообщества по проблемам регионализации" Европарламента (1986), "Хартии регионов сообщества" Европарламента (1991), "Хартии региональных языков и языков мень;шинств" Совета Европы (1992), "Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств" Совета Европы (1994) и целого ряда других. В том случае если к эти требованиям присоединятся, как минимум, армянская и азербайджанская общины, то степень вменяемости Тбилиси на югоосетинском и абхазском направлениях может вырасти в разы. Тем более, что участь грузинского унитарного государства, судя по всему, и так предрешена.
В-четвертых, о режиме особого государственного и общественного контроля по выполнению Поручения Президента РФ "О предметной помощи гражданам Абхазии и Южной Осетии". На данном этапе успешная, быстрая и максимально полная реализация главных положений данного документа способна нейтрализовать возникающие угрозы и не дать проекту "третьей силы" набрать обороты и обрасти социальной базой. В случае если реализация поручений наткнется на какие-либо препятствия со стороны преследующих свои личные интересы российских и югоосетинских чиновников, то Грузия может успешно наверстать упущенное за четыре года время и заняться "экономической реабилитацией" своей части зоны конфликта.
В заключение хочется напомнить, что сила любой оппозиции в слабости власти. Главный продукт деятельности любой политической системы - это безопасность и благосостояние граждан. Если государство выпускает качественный продукт и его граждане уверены в своем сегодняшнем и завтрашнем дне, если они видят, что государство в своей деятельности руководствуется защитой их интересов, то это минимально сужает поле для активной деятельности "политических трупов". В случае с Южной Осетией у России есть прекрасная возможность доказать, как минимум, всему Закавказью, что нахождение под покровительством России обеспечивает более эффективное решение проблем безопасности и социально-экономического развития (19), а также гарантирует более полную реализацию главных задач национальной политической культуры, чем интеграция в пространства Европейской политики добрососедства или американского Большого Ближнего Востока.
Представляется, что главная задача России в отношении непризнанных государств постсоветского пространства заключается не столько в их одностороннем признании, сколько в способности Москвы помочь в модернизации их политических систем. По верному замечанию Ф. Фукуямы, "страны должны быть в состоянии создавать государственные институты не только внутри собственных границ, но и в других, менее организованных и более опасных местах" (20). Имена эта способность в ближайшей временной перспективе "будет ключевой составляющей национальной силы (того или иного государства - А.Б.), столь же важной, как способность развертывать традиционную военную мощь" (21).
* * *
1. Nicu Popesсu. Europe's unrecognized neighbors. The EU in Abkhazia and South Ossetia. Centre for European policy studies. Working Document No. 260/March 2007.
2. International Crisis Group: "Грузия: скатывание к авторитаризму", Доклад N189. Европа. 19 декабря 2007 г.
3. Френсис Фукуяма. Сильное государство. М, 2006. С.5, 173.
4. Bruno Coppieters. The EU and Georgia: time perspectives in conflict resolution - EU Institute for Security Studies, Occasional Paper 70, December, 2007.
5. Там же.
6. Там же.
7. Там же.
8. Отчет International Alert: "Миростроительство на Южном Кавказе: потенциальный вклад Евросоюза", Сентябрь 2006 г.
9. Nicu Popesсu. Europe's unrecognized neighbors
10. Sabina Fisher. The EU and conflict resolution in Georgia - EU Institute for Security Studies, report 07-1.
11. International Crisis Group: "Conflict Resolution in the South Caucasus: The EU's role", Europe Report 3, 20 March 2006.
12. International Crisis Group: "Конфликт между Южной Осетией и Грузией: не торопясь, но поспешая", Доклад Европа 183, 7 июня 2007 г.
13. Дегоев Владимир. Социально-политические вызовы XXI века и пути развития российского кавказоведения. Кавказ в российской политике: история и современность. М., 2007. С.23
14. Там же. С. 17.
15. Там же. С. 30-33.
Ytro.ru
Выборы проходят на хлебе и воде
Авто.Утро: лучшие модели сезона. ФОТО
СМИ: Раскрыта подноготная московского стриптиза
16. Бзаров Руслан. Независимость Республики Южная Осетия - гарантия безопасности и надежного будущего осетинского народа. Доклад на VI съезде осетинского народа. Цхинвал, 2008.
17. Там же.
18. Там же.
19. Куртов Аждар. Южный Кавказ: концепция геополитического маятника. Кавказ в российской политике: история и современность. М., 2007. С. 187.
20. Френсис Фукуяма. Сильное государство. С. 200.
21. Там же.
|
Вход
FAQ
Поиск
