|
Кавказ в эпоху глобальных геополитических трансформаций
Кавказ является непременным субъектом и объектом воздействия глобальных процессов текущего столетия. В первую очередь, по причине своей тысячелетней функции звена, связующего два континента по обоим векторам («Север – Юг», «Восток – Запад») и расположения на стыке нескольких цивилизаций.
Историю геополитической мысли напрямую связывают с работами Х. Маккиндера, который в 1904 г. в труде «Географическая ось истории» назвал «Пятиморьем» регион, включающий в себя пространство, заключенное в пятиугольник Каспийского, Черного, Средиземного, Красного морей и Персидского залива и подчеркивал его функциональную значимость. В работах поздних политологов этот регион в тех или иных комбинациях получил также название «Новый Ближний Восток» (New Middle East, С. Перес, А. Наирн), «Евразийские Балканы» (З. Бжезинский, 1997), «Большой Ближний Восток» (Greater Middle East, Дж. Кэмп, Р. Гаркави, 1997). (Подробное рассмотрение традиционных геополитических воззрений на «Пятиморье»: Максименко В. Центральная Азия и Кавказ: основание геополитического единства // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 9).
Как отмечают исследователи, контроль над Пятиморьем (где, по оценкам, заключено примерно 70 % разведанных мировых запасов нефти и более 40 % мировых запасов природного газа), «является ключевым для осуществления территориально-экономического контроля над Евразией» (the Heartland) – согласно традиционной теории геополитики – обусловливает господство над планетой.
Вопросами геостратегии кавказского региона активно занимаются американские ученые А. Коэн, З. Бжезинский, Г. Хейл и др. Роль кавказского региона в системе современных международных отношений подробно проанализировали в своих работах российские политологи А. Богатуров, В. Коновалов, В. Рябцев и др. Применительно к Кавказу как российские, так и западные ученые геополитической школы, рассматривают этот регион с точки зрения его функциональной значимости в суперрегионе. Кавказ являет собой «в высшей степени напряженный нервный центр пересечения геополитических и геоэкономических интересов США, Европы и России» (См.: Тыссовский Ю. Баку и Тбилиси: дипломатия на задних лапках // Век. 1999. № 25 (340)).
В таком контексте кавказское геополитическое пространство в рамках геополитики, осмысливается с позиции «Суши» (Россия) и должен быть включен в сферу континентального влияния, а с позиций «Моря» (США, НАТО), использован в качестве плацдарма для экспансии вглубь Евразии и установления над ней военно-политической и экономической доминации. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Кавказ всегда представлял собой место столкновения интересов и ожесточенной борьбы англосаксонских государств (с конца XVIII в. - Великобритания, с середины XX в. - США) и России, своеобразным заложниками которой на протяжении веков являлись и являются проживающие здесь народы.
Это позволяет, на наш взгляд, сделать вывод о том, что парадигма подавляющего большинства крупных социальных конфликтов в современном мире, в частности и на Кавказе, носит геополитический характер, в то время как их конкретное содержание искусно формируется из вмешательства «третьей силы» для осуществления межэтнических, конфессиональных, политических, социально-экономических и иных противоречий. Ведущими игроками кавказской геополитики сегодня выступают США и Россия. Стратегические инициативы Америки в Каспийском регионе означает сохранение своего глобального лидерства.
Как представляется, этот мотив заключается не только в экономических и политических измерениях, но и в идеологических. А именно – в мессианской роли, которую эта «империя» возложила на себя как носительницу демократии и справедливости, добра и свободы (пресловутого «нового мирового порядка»).
Возникнув в качестве антитезы Старому Свету политическая элита США поставила пред собой стратегическую цель добиться мирового господства. Для этого США используют несколько способов, чтобы остаться политически в центре мира:
- не решать окончательно проблемы, чтобы оправдать нескончаемые военные действия «единственной державы» в планетарном масштабе;
- атаковать мелких игроков, подтверждая американское могущество, чтобы не допускать осознания своей новой роли Европой, Россией, Японией, Китаем, призванными обеспечивать контроль над планетой вместе с США;
- создавать новые виды вооружений, которая никогда не должна прекращаться. Это стратегия превращает Америку в новое препятствие для сохранения мира во всем мире.
Всем кто желает поразмышлять об американской и русской государственности в историческом разрезе, приходится проводить сравнение с двумя средневековыми империями – римской и византийской. Первый пример приходится по вкусу почитателям США, второй их противникам России. Для Рима и Константинополя расширение территории составляло смысл истории, т. е. основной принцип – экспансия с помощью военной силы.
Оставаясь на определенном уровне обобщения, следует констатировать, что империя - отношение с миром, который должен быть подчинен, поглощен и трансформирован во внутреннее пространство гегемона-государства, на основе военного принуждения, которое, в свою очередь, позволяет получать дань, за счет которой кормится центр.
Накануне начала «борьбы против терроризма» дислокация американских войск в мире оставалась такой, какой она сложилось в годы «холодной войны». Главными владениями США, обеспечивающими их реальное господство в Старом Свете, являются Япония и Германия. Число американского персонала, находящего за рубежом только в 1998 насчитывало 259 971. (См.: Statistical abstract of the United States:2000. – P. 368). Иными словами такая констатация означает подтверждения сохраняющегося стабильного стремления американцев к агрессии.
Единственная непосредственная угроза для гегемонии Америки на Кавказском полюсе исходит от России, держава второго плана, которую необходимо изолировать и расчленить. Вместе с тем, следует подчеркнуть, что претворение в жизнь американского проекта «Большого Ближнего Востока» запущено на коренное переустройство региона.
Безусловно, Кавказ занимает важное место в числе внешнеполитических приоритетов Америки. Поэтому оккупация Ирака и Афганистана США и НАТО получили больше возможностей вмешиваться в ситуацию на Кавказе и Средней Азии. Американцы проявляют большую активность на кавказском направлении использует трех южнокавказских республик (Азербайджан, Армения и Грузия), со среднесрочной перспективой интеграции с евроатлантическим сообществом, которым оказывается политическая и финансовая поддержка для последующего ограничения роли России на Кавказе. Хотя пока Вашингтон и НАТО не могут решаться на прямое военное вмешательство в Абхазии и Южной Осетии, что означало бы неминуемую конфронтацию с Россией.
Следовало бы разбираться также и в мотивации российской политики на Кавказе. Прежде всего, представляется очевидным, что, Россия была, и будет стараться максимальным образом соответствовать имиджу страны-мессии, правопреемницу Византийской империи. Ключевая роль в начале реализации глобальной геополитической концепции Руси «Москва - Третий Рим» принадлежала Ивану Грозному. Царская Россия пришла на Кавказ под знаменами православия, выступая в роли защитницы единоверной Грузии от мусульман-соседей.
Кавказ для России имел и имеет большое стратегическое значение. По мнению авторов книги «Кавказ в сердце России» даже беглого взгляда на географическое положение кавказского перешейка, лежащее между двумя морями и между юго-восточную Европою и юго-западной Азиею, достаточно, «чтобы понять тот фатум который, неизбежно приводил русский народ к столкновению с Кавказом». (См.: Кавказ в сердце России. М., 2000. С.182). Известный русский кавказовед Николай Покровский писал по этому поводу, что «Самодержавие пришло на Кавказ с двумя задачами: захватить для русского помещика плодородные кавказские земли и обеспечить русскому купцу торговыми путями» (См.: Покровский Н. Кавказские войны и Имамат Шамиля. М., 2000. С.103).
В ходе Крымской войны (1853-1856 гг.) Англия, опираясь на мощную коалицию (Англия, Франция, Турция, и фактически Австрия) попыталась восстановить Кавказ в качестве буфера между Россией и мусульманскими державами. Россия войну проиграла. Но и разногласия между участниками антироссийской коалиции не позволили им достичь поставленной цели. Парижский конгресс зафиксировал принадлежность Кавказа России как международно-правовую реальность.
Включение Кавказа в СССР превратило его в геополитический рычаг влияния Советского Союза на Ближнем и Среднем Востоке. После развала Союза наметился процесс вхождения Кавказа в новый миропорядок с доминирующей ролью США. Новые государства (Армения, Азербайджан, Грузия) столкнулись с массой внутренних проблем, порожденных распадом Союза и постсоветской анархией, а также с проблемами поиска геополитических основ независимости.
Стабильность Кавказа затрудняется наличием серьезных этнических конфликтов в регионе (карабахский, абхазский, осетинский, чеченский и т. д.).
Российская внешняя политика на кавказском направлении в значительной степени определяется внешнеполитическим воздействием на это геостратегическое пространство также США и ЕС. Однако на Кавказе ЕС не конкурирует непосредственно с Россией – слишком уж велика зависимость стран-лидеров континентальной Европы от российских энергопоставок.
В области международных отношений существует ряд теоретических концепций, которые рассматривают специфику геополитических процессов, с точки зрения европоцентризма, существующих в современном мире.
Теория однополярности мира изучает современные интеграционные процессы с точки зрения подавляющего военного и политического превосходства США и стран Запада в целом над всеми другими государствами или их возможными коалициями (З. Бжезинский, М. Олбрайт, Ч. Краутхаммер (См.: Krauthammer Ch. The Unipolar Moment // Foreign Affairs. Vol. 70. No. 1 (America and the World 1990-91). P. 23 – 33). Однако реальность международных отношений показывает недостаточность этого подхода, поскольку лидерство США отнюдь не подразумевает его способность адекватно реагировать на актуальные вызовы мировой безопасности и справляться с ними, в том числе и на Кавказе.
Теории неореализма исходят из предположения, что, несмотря на все процессы политической интеграции, роль национальных государств и, как следствие, модели силовой политики будет по-прежнему оставаться значимой (См.: Mearsheimer J. Back to the Future: Instability in Europe After the Gold War // International Security. 1990. Vol. 17. No. 1 (Summer). P. 5 – 56), даже если «конфликт между великими державами разыграется скорее на экономическом, а не на военном поле действий» (См.: Layne C. The Unipolar Illusion // International Security. 1993. Vol. 17. No. 4 (Spring)).
По мнению неоинституционалистов, ключевым фактором в современных интеграционных процессах являются международные и наднациональные организации как формального, так и неформального характера. Например, Р. Роузкранс предложил создать проект «нового согласия» держав, т.е. коалицию великих экономических и военных держав, обладающих согласием по поводу общих идеологических и политических принципов. Затем участники коалиции должны постараться привлечь на свою сторону другие страны, которые в сумме не могут уравновесить между собой эту группу. (См.: Rosecrance R. A New Concert of Powers // Foreign Affairs. 1992. Vol. 71. No. 2 (Spring). P. 64 – 82).
Согласно теории столкновения цивилизаций (См.: Huntington S. The Clash of Civilizations // Foreign Affairs. 1993. Vol. 72. No. 3 (Summer). P. 22 – 49), основным источником дезинтеграционных процессов является столкновение культур. Это исходное предположение означает, во-первых, представители разных цивилизаций имеют различные воззрения на базовые связи и отношения (Бог – личность, личность – общество и т.д.), и эти различия невозможно ликвидировать легко и быстро. Во-вторых, растущие взаимосвязи усиливают осознание собственной цивилизации и ее отличие от других. Благодаря этим двум факторам, установки, способные разжечь конфликт, разрастаются быстрее, чем могут быть созданы механизмы регулирования и разрешения конфликтов, нацеленные на их содержание, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.
В конце 1989-1992 появилась теория Конец истории выдвинутой американским историком Фрэнсисом Фукияма. Согласно этой теории история имеет некий смысл, направление, и ее завершением станет универсализация демократии (См.: Fukuyama F. The end of History and the Last Man. –L.: Pinguin Books, 1992.). Крушение коммунизма – лишь один из этапов этого шествия человеческой свободы. Фукияма встраивает в свою модель и закон Майкла Доила о невозможности войн между либеральными демократическими странами. Таким образом, если мы соединим универсализацию либеральной демократии (Фукияма) с невозможностью войн между демократиями (Доила), то получим планету, вечно пребывающую в состоянии мира.
Для анализа геополитических процессов в регионе интерес представляет российская евразийская теория, (См.: Евразийский проект: кавказский вектор // Южнороссийское обозрение. № 30. Ростов н/Д., 2005), которая исходит против однополярного (американизма) мира. Смысл его состоит не в универсализации других народов в соответствии со специфически западными канонами (англосаксонского) цивилизационного мира, а приведение различных социально-политических (различные формы левой политической мысли от социал-демократии до экологов), национально-государственных укладов, социально-экономических образов жизни, которые имеют большое влияние в обществах Востока, и в Азиатских странах к некоему единому шаблону. Иными словами, навязывание новой модели международного устройства, которая называется «альтерглобализацией».
Необходима отметить, что модель «многополярности», которая бы предложила человечеству выход из кризиса, сопряженного с угрозой однополярной глобализации, проходит по оси стратегического блока «Москва – Токио – Пекин - Тегеран». Иран, который со стратегической точки зрения является главным геополитическим партнером России.
Сторонники евразийского проекта указывают, что кавказский регион является «болевой точкой» евразийской интеграции, так как мозаичность культур и этносов легко превращает его в зону повышенного напряжения, чем обычно пользуются те силы, которые стремятся сорвать интеграционные процессы в Евразии.
Поэтому для анализа политических процессов, происходящих на Кавказе, вышеуказанные концепции представляют собой скорее замаскированные надежды их идеологов, чем реальный анализ процессов, происходящих в геостратегическом пространстве. Решение имеющихся проблем на Кавказе при посредничестве России и США невозможно в принципе, так как они руководствуются имперскими амбициями. Так на саммите НАТО в июне 2004 года в Стамбуле было официально объявлено о планах организации стать «гарантом безопасности» для стран Центральной Азии и Кавказа.
Как подчеркивает американский политолог Илан Берман, «вашингтонским политикам следует осознать несовместимость американских и российских приоритетов в регионе в долгосрочной перспективе».
Недавние события в Грузии наглядно показывают, как проявляется геополитическая логика стратегии США и России в кавказском геополитическом пространстве, где инспирировался межэтнический конфликт.
Перед народами кавказского геополитического пространства стоят проблемы адекватного реагирования на региональные этно-политические вызовы. При этом необходимо отметить, что одним из наиболее эффективных способов разрешения региональных споров является региональная политическая интеграция, которая существенно снижает межнациональную неприязнь, а также преодолеть экономические и социальные трудности.
В необходимости политической интеграции проявляются интересы регионов Кавказа, диктуемые широким диапазоном причин. В одном случае она исходит из экономических потребностей, в другом – идеологических, в третьем – духовных и т.д.
В августе 1989 г. в Сухуми возникла первая структура интеграции на почве панкавказской идеи. Первый съезд горских народов Кавказа, на котором было объявлено о создании Ассамблеи горских народов Кавказа. Тогда же был принят и устав этой организации. В ее декларации 31 мая 1991 г. уже говорилось: «Горскую республику, аннексированную в результате оккупации и физически ликвидированную, признать де-юре. Входившие в ее состав народы Кавказа оставляют за собой право на ее восстановление». (см.: Мамаладзе Т. Подручные секретных служб. Бесшумный съезд КНК // Известия. 1996. 28 авг). В том же году Ассамблея была переименована в Конфедерацию горских народов Кавказа, а еще позднее определение «горских» было изъято из официального наименования организации в целях расширения состава участников организации.
Распад Советского Союза привел к возрастанию неопределенности в межгосударственных отношениях на Кавказе. Это означает, что в региональном политическом пространстве существуют политические силы, которые заинтересованы добиться геостратегического преимущества от манипулирования внутренними этнополитическими конфликтами.
В то же время одна из причин, по которой процесс политической интеграции на Кавказе зашел в тупик - стремления международных организаций разрешить региональные конфликты, приводят к внутреннему и структурному кризису этих институтов. В этой связи следует рассматривать уже устоявшуюся точку зрения о том, что нынешние процессы в районе Кавказа и бассейна Каспийского моря означают их включение в происходящую в мире геополитическую перегруппировку сил.
По словам Л. Рубан, в результате такой перегруппировки «осуществляется переход от биполярного к многополярному, а на рубеже XX – XXI вв. – практически к однополярному миру, в качестве единственного глобального центра силы которого стремятся утвердиться США и Блок». (См.: Рубан Л.С. Геополитическая ситуация и проблема безопасности в бассейне Каспийского моря // Безопасность Евразии. 2003. № 2. Апрель – июнь).
Таким образом, Кавказ становится весьма привлекательным «яблоком» геополитического раздора - ареной конфронтации интересов Запада и России. По плотности конфликтов и интенсивности геополитической конфронтации Кавказ является зоной наиболее повышенного риска.
В такой ситуации глобализация, угрожающей самобытному бытию этносов, объективно именно Ислам может выступать как «средоточие всех тех оппозиционных сил, которые сегодня борются за сохранение человеческого достоинства перед наступлением информационного общества, которое всех нас сделает придатком политических манипуляторов». Современная система международных отношений имеет антропоцентрический характер. В силу исторических причин мусульманский мир не принимал участие в процессе формирования основных контуров современной системы международных отношений, формирование которой началось после двух мировых войн.
|
Вход
FAQ
Поиск
