Например, поддерживаю версию Даурбека Макеева на сайте «Осетия и осетины» (
http://www.osetins.com/rus/) в пользу связей идей Анахарсиса и китайского даосизма.
В частности, уже диалог между Анахарсисом и Солоном по своему содержанию напоминает другой непримиримый спор, происходящий в Китае. Это спор между двумя основными религиозно -философскими школами: конфуцианством и даосизмом. Указывая на принципиальное расхождение двух учений в этом вопросе, академик Конрад Н.И. писал: «Конфуций настаивал на том, что человек живет и действует в организованном коллективе — обществе, государстве. Эта организованность достигается подчинением каждого члена общества определённым правилам — нормам общественной жизни, выработанным самим человечеством в процессе развития цивилизации. Лао — цзы (основатель даосизма) придерживался противоположной концепции: все бедствия человечества, все пороки — и личности, и общества — проистекают от этих самых правил. Идеальный порядок достигается только отказом от всяких правил; их должно заменить следование человеком его естественной природе…Правила есть насилие над человеческой личностью». (Быков Ф.С. Зарождение политической и философской мысли в Китае. М. Наука 1966 г. с.182).
Даосизм зародился в Китае примерно в середине первого тысячелетия до н.э. Его основателем считается Лао-Цзы (579-499 гг.), который младше Анахарсиса примерно на полвека. Подлинное имя Ларо-Цзы — Ли Эр, архивариус при чжоусском дворе. Видя упадок чжоусского царства, Ли Эр решил уйти — не в «отставку», а совсем, то есть отказаться от общественной жизни. И отправился на запад – ближе к Скифии. На пограничной заставе его встретил начальник и попросил оставить хоть что-нибудь для своей страны. Ли Эр дал ему рукопись в 5000 знаков — ту самую поэму, которая вошла в историю под названием «Дао дэ дзин» (небольшой трактат в двух частях, излагающий суть учения о Дао). Дал и ушел. И судьба его осталась незвестной» (Мудрецы поднебесной. Симферополь. «Реноме». 1998 г. стр. 5-6). Тот факт, что его рукопись была оценена, а идеи «подхвачены» современниками говорит о том, что учение не было чуждо обществу, а элементы его жили в нем. Как и идеи Анахарсиса.
Последователи даосизма утверждали, что постигая свою собственную природу, тождественную истинной сущности каждой вещи, каждого явления, человек одновременно отождествляется и сливается с миром окружающей природы, образуя с ней нераздельное и гармоничное единство (что затем развивал и буддизм). «Состояние «великого единения» (датун) есть в то же время состояние полного самоотречения, так как для того, чтобы обрести единство с космическим целым, со всей «тьмой вещей» (вань-у), человек, по мнению даосов, должен избавиться от личных стремлений и, обнаружив в глубинах своего существа самопроизвольное движение безличного Дао, полностью подчиниться ему, следовать его объективным и универсальным закономерностям (постичь буддийскую Нирвану).
Тогда пред ним не будут возникать проблемы, угрожающие его эго-функции, исчезнет необходимость в постоянном самоутверждении и он избавится от притязаний своего «Я», как бы растворяясь в других «Я», погружаясь в гармонию с движущими силами вселенной и сам становясь их частью. И тогда, как утверждали даосы, он не будет делать искусственных усилий, чтобы соответствовать нормам нравственного поведения, но вместе с тем не будет совершать безнравственных поступков по отношению к другим людям, так как его «Я» находится в нераздельном единстве с другими «Я»». (Абаев Н.В. Чань — буддизм и культурно — психологические традиции в средневековом Китае. Новосибирск: Наука,1989 — с.49).
Существенны в даосизме принципы «непривязанности» и «недеяния». «Дао постоянно осуществляет «недеяние», однако нет ничего такого, чтобы оно не делало. Если знать и государи будут его соблюдать, то все существа будут изменяться сами собой». (Дао -дэ цзын. Мудрецы поднебесной. Симферополь:«Реноме, 1998 -с.25). «Недеяние» не означает «ничего не–делание». На самом деле «недеяние» означает нечто другое
«Максимально сосредотачиваясь на покое (недеяние), беспристрастности (непривязаность), даос отчуждал от себя активность потока своей психики, становился по отношению к ней как бы в позицию наблюдателя, подобно тому, как лежащий на земле человек наблюдает за плывущими по небу облаками». (Абаев Н.В. Чань — буддизм и культурно — психологические традиции в средневековом Китае. Новосибирск: Наука, 1989 — с.53). Лао — цзы говорил: «Нужно сделать (свое сердце) предельно беспристрастным, твердо сохранять покой, и тогда все вещи будут изменяться сами собой, а нам останется лишь созерцать их возвращение. (В мире) — большое разнообразие вещей, но (все они) возвращаются к своему началу. Возвращение к началу называется покоем, а покой называется возвращением к сущности. Возвращение к сущности называется постоянством. Знание постоянства называется (постижением) ясности, а незнание постоянства приводит к беспорядку и (в результате) к злу. Знающий постоянство становится совершенным; тот, кто достиг совершенства, становится справедливым; тот, кто обрел справедливость, становится государем. Тот, кто становится государем, следует небу. Тот, кто следует небу, следует Дао. Тот кто следует Дао, вечен, и до конца жизни не будет подвергаться опасности» (Дао дэ цзын. Мудрецы поднебесной. Симферополь. «Реноме» 1998 г. стр.17).
Подобные мысли высказывал и Анахарсис. Показательным является диалог Анахарсиса с Эзопом, в изложении Плутарха.
Эзоп язвил: «У Анахарсиса нет дома и он даже гордится тем, что живет на повозке, подобно тому, как солнце, говорят, что оно странствует на колеснице, посещая то ту, то другую сторону неба». –
«Поэтому -то, — возражал Анахарсис, — оно или единственное из богов или преимущественно перед другими свободно, самостоятельно и властвует над всем, а само никому не подвластно, но царствует и правит» (Агубнов М.В. Путешествие в загадочную скифию. М. Наука 1989 г., с.112).
За этими словами Анахарсиса стоит стройное понимание и экономического бытия. Скифы, так же как и даосы, понимали, что привязанность к вещам порождает страх и лишает человека покоя. Показательным в этом случае является письмо скифского царя Идантифирса (Антира, племянника Анахарсиса) персидскому царю Дарию, пришедшего в Скифию с громадным войском.
«Мое положение таково, царь! Я и прежде никогда не бежал от страха пред кем — либо и теперь убегаю не от тебя. И сейчас я поступаю так же, как обычно и в мирное время. А почему я тот час же не вступил в сражение с тобой — это я так же объясню. У нас нет ни городов, ни обработанной земли. Мы не боимся их разорения и опустошения и поэтому не вступили в бой с вами немедленно». (Геродот. Кн.4). Дальнейшее поведение Идантифирса как полководца с его известной тактикой выжидания и избегания решающего боя, напоминает поучения Лао — цзы с применением принципа «недеяния»: «Военное искусство гласит: я не смею первым начинать, я должен ожидать. Я не смею наступать хотя бы на вершок вперёд, а отступаю на аршин назад. Это называется действием посредством недеяния, ударом без усилия. В этом случае не будет врага и я могу обходиться без усилия» (Дао -дэ цзын. Мудрецы поднебесной… с.37).
Затем интересные параллели с китайской мудростью можно наблюдать и в речи скифского посла в адрес Александра Македонского. «Знаешь ли ты, что высокие деревья растут долго, но за один час могут быть вырваны с корнем. Глупец тот, кто взирает на их плоды, не принимая внимания их высоты. Смотри же, чтобы тебе в то время, как ты пытаешься достичь вершины, не оборваться вниз вместе с ветвями, которые ты хватаешь. Даже лев иногда становится пищей ничтожных насекомых, а железо разъедается ржавчиной. Ничто не крепко настолько, чтобы ему не угрожала опасность от более слабого.
Какая тебе польза от богатств, раз они только возбуждают твою жажду? Ты первый из всех ставших голодным от изобилия, так что, чем больше ты имеешь, тем сильнее вожделеешь к тому, чего у тебя нет. Перейди Танаис (Дон) — узнаешь, как широки наши степи; ты никогда не настигнешь скифов: наша бедность будет быстрей твоего, нагруженного добычей стольких народов, войска. И наоборот, когда ты будешь надеяться, что мы далеко, увидишь в твоем лагере; ибо мы преследуем и убегаем с одинаковой скоростью». (см.: Александр Мегас и Скифия Великая).
А вот Дао-дэ дзын: «Нет больше несчастья, чем незнание границ своей страсти, и нет большей опасности, чем стремление к приобретению (богатств)». «Кто храбр и воинственен- погибает, кто храбр и не воинственен- будет жить»; «Твердое и крепкое- это то что погибает, а нежное и слабое — это то что начинает жить. Поэтому могущественное войско не побеждает, а крепкое дерево гибнет. Сильное и крепкое не имеет того преимущества, какое имеют нежное и слабое». (Дао -дэ цзын. Мудрецы поднебесной... с.28,38, 39.).
Почти 100 лет назад русский историк Савельев Е.П., указывая на функциональные и лингвистические параллели в религиозном пантеоне мифических богов различных народов, а так же топонимические названия, переводимые с современного осетинского языка, на обширных территориях Евразии, писал: «Но это все не подтверждает гипотезы некоторых наших ученных о том, что будто бы когда-то существовала какая то осетинская цивилизация, простиравшаяся на все пространство Европы, Азии и северной Африки». (Савельев Е.П. Древняя история казачества. Москва:Вече,.2002 – с. 35). К сожалению, автор не указал имена этих «некоторых» ученых.
Ныне появляются труды, учитывающие результаты многолетних археологических раскопок, содержание летописных текстов древнего китайского государства, а так же находки авторитетных ученых. К примеру, книга Санкт-Петербургского издательства Н.Н. Лысенко «Асы – Аланы в восточной Скифии». Автор вторит известному исследователю востока Грум-Гржимайло Г.Е. И утверждает, что индоевропейские, скифские племена, завоевавшие древнекитайское царство Шан-Инь явились авторами «коренной идеологической революции» на территории древнего Китая.
«Первым делом они уничтожили человеческое жертвоприношение до этого широко практиковавшееся у китайцев. Затем, вероятно не без определённых мер принуждения, был отодвинут в сторону культ Шан-ди – поклонение верховному богу-мироправителю, а вместо него основой религиозных воззрений и обрядов стало поклонение душам предков и культ героев, ставший на длительный срок основой всех сакрально мистических конструкций чжоуских племен».
Г. Е. Грум-Гржимайло отмечал, что вообще все духовные и социальные установления чжоуцев имели много общих черт с древнеарийскими, а от них были заимствованы китайцами. «На определённом историческом этапе, в течении нескольких веков представители белой расы вероятно составляли военно-политическую элиту Северного Китая. Иначе трудно объяснить. Почему некоторые китайские императоры. Вплоть до периода «Троецарствия» (220-280 гг. н.э.) имели достаточно выраженный европеоидный облик». (Лысенко Н.Н. Асы-Аланы в восточной Скифии. СПб.: СПбГУ, 2002 – с.153). Напомним, что Лао цзы (автор Дао дэ дзин) служил архивариусом именно при чжоуском дворе, и в силу своей должности он имел доступ к их документам. И чего его тянуло из Китая к границам Скифии ?! И против какой могучей северной державы вставала Великая китайская стена ?!
Связи по линии Поволжье – Алтай (Сибирь) – Китай и Корея – Япония ныне все тщательнее и конкретнее прослеживаются разными исследователями со времен палеолита, периода распространения людей современного типа с их разнообразной экономикой. И экономические идеи скифа Анахарсиса могут рассматриваться как одно из выражений этих глубинных связей – общей собственности на землю и природные богатства, экологичности хозяйства, умения довольствоваться малым и т.п.
Отчасти экономические идеи нашего античного мыслителя Анахарсиса – даже в духе современных маржинализма и институционализма.
АНАХАРСИС — скиф из царск. рода, жил в 6 в. до н.э.; изучал греч. обычаи, уклад жизни и культуру, подвергал их критич. осмысл. Идеализировал сев. народы, греки нарекли А. Мудрым. Приписыв. А. собрание из 10 сохран. до наших дней писем, датируемых 3 в. до н.э., свидет. об огром. интересе к фигуре А. со стороны киников.
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов
Анахарсис, скиф, сын Гнура и брат Кадуида, скифского царя, по матери же эллин и оттого владевший двумя языками. Он сочинил стихи в 800 строк об обычаях скифских и эллинских в простоте жизни и в войне; а в свободоречии своем он был таков, что это от него пошла поговорка "говорить, как скиф".
Сосикрат говорит, что в Афины он прибыл в 48-ю олимпиаду, в архонтство Евкрата. Гермипп говорит, что он явился к дому Солона и велел одному из рабов передать, что к хозяину пришел Анахарсис, чтобы его видеть и стать, если можно, его другом и гостем. Услышав такое, Солон велел рабу передать, что друзей обычно заводят у себя на родине. Но Анахарсис тотчас нашелся и сказал, что Солон как раз у себя на родине, так почему бы ему не завести друга? И пораженный его находчивостью, Солон впустил его и стал ему лучшим другом.
По прошествии времени Анахарсис воротился в Скифию; но там по великой его любви ко всему греческому он был заподозрен в намерении отступить от отеческих обычаев и погиб на охоте от стрелы своего брата, произнесши такие слова: "Разум оберег меня в Элладе, зависть погубила меня на родине". Некоторые же утверждают, что погиб он при совершении греческих обрядов1-100.
Вот наши о нем стихи:
После скитаний далеких Анахарсис в Скифию прибыл,
Чтоб уроженцев учить жизни на эллинский лад.
Но, не успев досказать до конца напрасное слово,
Пал он, пернатой стрелой к миру бессмертных причтен1-101.
Это он сказал, что лоза приносит три грозди: гроздь наслаждения, гроздь опьянения и гроздь омерзения.
Удивительно, говорил он, как это в Элладе участвуют в состязаниях люди искусные, а судят их неискусные. На вопрос, как не стать пьяницей, он сказал: "Иметь перед глазами пьяницу во всем безобразии". Удивительно, говорил он, как это эллины издают законы против дерзости, а борцов награждают за то, что они бьют друг друга. Узнав, что корабельные доски толщиной в четыре пальца, он сказал, что корабельщики плывут на четыре пальца от смерти. Масло он называл зельем безумия, потому что, намаслившись, борцы нападают друг на друга как безумные. Как можно, говорил он, запрещать ложь, а в лавках лгать всем в глаза? Удивительно, говорил он, и то, как эллины при начале пира пьют из малых чаш, а с полными желудками – из больших.
На статуе его написано: "Обуздывай язык, чрево, уд".
На вопрос, есть ли у скифов флейты, он ответил: "Нет даже винограда"1-102. На вопрос, какие корабли безопаснее, он ответил: "Вытащенные на берег". Самое же удивительное, по его словам, что он видел у элли-нов, – это что дым они оставляют в горах, а дрова тащат в город1-103. На вопрос, кого больше, живых или мертвых, он переспросил: "А кем считать плывущих?"
Афинянин попрекал его, что он скиф; он ответил: "Мне позор моя родина, а ты позор твоей родине". На вопрос, что в человеке хорошо и дурно сразу, он ответил: "Язык". Он говорил, что лучше иметь одного друга стоящего, чем много нестоящих. Рынок, говорил он, – это место, нарочно назначенное, чтобы обманывать и обкрадывать друг друга. Мальчику, который оскорблял его за вином, он сказал: "Если ты, мальчик, смолоду не можешь вынести вина, то в старости придется тебе носить воду".
Изобрел он, как уверяют некоторые, якорь и гончарное колесо.
Письмо его такое:
Анахарсис – Крезу. "Царь лидян! Я приехал в эллинскую землю, чтобы научиться здешним нравам и обычаям; золота мне не нужно, довольно мне воротиться в Скифию, став лучше, чем я был. И вот я еду в Сарды, ибо знакомство с тобою значит для меня весьма многое".
Убийство в Гилее. Скифский детектив
Середина VI в. до н.э. В приазовских степях было совершено преступление: скифский царь Савлий убил стрелой старшего брата, царевича Анахарсиса, вернувшегося из Эллады после тридцати лет отсутствия. Не будь этого братоубийства, возможно, история Скифии была бы иной...
Человек в скифском плаще.
«...нет ни одного племени у Понта, которое бы выделялось мудростью, и мы не знаем ни одного учёного мужа, кроме скифского племени и Анахарсиса», — писал Геродот. Почитая Анахарсиса за обширный ум, греки причисляли его к семи мудрецам, из столетия в столетие передавали рассказы о его путешествиях и беседах, переписывали и хранили в библиотеках свитки с изречениями и письмами. Античные писатели оставили о мудром скифе так много разнообразных биографических сведений, что, сопоставляя их, возможно даже более или менее точно установить дату его рождения: около 625 г. до н. э.
Прадед Анахарсиса и его брата-убийцы Савлия носил имя Спаргапиф и был родоначальником скифских царей. Царём был и их дед Лик, и отец Гнур. Согласно изысканиям историков, Гнур правил во второй половине VII — начале VI в. до н.э. в Нижнем Побужье и Нижнем Поднепровье, поэтому можно предположить, что Анахарсис родился на скифских землях, прилегающих к Борисфену — Днепру.
«Эта река, — писал Геродот, — как я думаю, не только из скифских рек наиболее щедро наделена благами, но и среди прочих рек, кроме египетского Нила (с Нилом ведь не сравнится ни одна река). Тем не менее из остальных рек Борисфен — самая прибыльная река: по берегам её простираются прекрасные тучные пастбища для скота; в ней водится в больших количествах наилучшая рыба; вода приятна на вкус для питья и прозрачна (по сравнению с водой других мутных рек Скифии). Посевы вдоль берегов Борисфена превосходны, а там, где земля не засеяна, расстилается высокая трава. В устье Борисфена само собой оседает несметное количество соли. В реке водятся огромные бескостные рыбы под названием «антакеи» и есть много других диковин. С севера течение Борисфена известно на расстоянии сорока дней плавания от моря до земли Герра. Однако никто не может сказать, через области каких племён течёт эта река дальше на север. До страны скифов-земледельцев она, очевидно, протекает по пустынной местности. Ведь скифы эти живут по берегам реки на десять дней плавания. Это — единственная река, да ещё Нил, истоков которой я не могу указать (да, как думается мне, и никто из эллинов). Близ моря Борисфен — уже мощная река. Здесь к нему присоединяется Гипанис, впадающий в один и тот же лиман. Клинообразная полоса земли между этими реками называется мысом Гипполая».
Скифы, поражавшие современников могуществом и силой, впервые заявили о себе на мировой арене лишь в VII в. до н.э. Однако столетие спустя, ко времени Анахарсиса, Скифия уже занимала обширную территорию: часть современной Румынии, Приднепровье, Крым, а жизнь скифов-кочевников, к которым принадлежал его род, во многом изменилась. Скифия вошла в орбиту европейских народов, принимая активное участие в важнейших исторических событиях той поры, происходящих на огромных пространствах от Северного Причерноморья до Ближнего Востока. Они осваивали Кавказские горы, им приписывают даже первенство в названии Кавказских гор, что означает «белоснежные». Скифские воины предпринимали походы в Среднюю Азию; Фукидид (IV в. до н.э.) утверждал, что по военной силе и количеству войск с ними не могли сравниться никакие царства. Позже именно скифский военный опыт будет перенят Чингисханом.
О скифском быте можно судить на основании свидетельства знаменитого греческого врача V в. до н.э. Гиппократа: «Называются они кочевниками потому, что у них нет домов, а живут они в кибитках, из которых наименьшие бывают четырёхколёсные, а другие — шестиколёсные; они кругом закрыты войлоками и устроены подобно домам, одни с двумя, другие с тремя отделениями; они непроницаемы ни для воды, ни для света, ни для ветров. В эти повозки запрягают по две и по три пары безрогих волов... В таких кибитках помещаются женщины, а мужчины ездят верхом на лошадях; за ними следуют их стада овец и коров и табуны лошадей. На одном месте они остаются столько времени, пока хватает травы для стад, а когда её не хватит, переходят в другую местность».
Успехи Великой Скифии, торговля и культурный обмен со многими странами, знакомство с жизнью других народов порождали потребность в новом знании, и потому нет ничего удивительного в решении царя Гнура отправить одного из своих сыновей «в ученье к эллинам». Почему выбор пал именно на Анахарсиса, неизвестно. Хотя, основываясь на его достижениях в Греции, можно предположить, что скифский царевич с детства обладал более острым умом, чем брат. Диоген Лаэрций также ссылается на то, что Анахарсис «по матери был эллином», но в других источниках подтверждения этому нет.
Оживлённая торговля с античными городами Малой Азии и Греции, тесное общение с греками как «дома», в Северном Причерноморье, где к этому времени были основаны процветающие греческие колонии, так и в самой Аттике, где часто бывали скифы, способствовало довольно сильному влиянию греческой культуры на скифскую. К тому же греки оказали неоценимую «информационную поддержку» бесписьменным соседям, записав и сохранив скифские мифы и легенды. Правда, передавая легенду о том, «откуда есть пошло племя скифское», по свойственной им привычке во всё вносить идеологию панэллинизма, греки превратили родоначальника скифов Таргитая в своего героя Геракла, сделав его сыном Зевса и полудевы-полузмеи, дочери реки Борисфен...
Ссылаясь на рассказы скифов, Геродот писал, что у Таргитая было трое сыновей— Липоксаис, Арпоксаис и Колаксаис. В их царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша. Первым увидел эти вещи старший брат. Едва он подошёл, чтобы поднять их, как золото запылало. Приблизился второй брат, и опять золото объяло пламя. И лишь третий брат, Колаксаис, смог получить заветные реликвии. Поэтому старшие братья согласились отдать царство младшему. «Так вот, от Липоксаиса, как говорят, произошло скифское племя, называемое авхатами, от среднего брата — племя катиаров и траспиев, а от младшего из братьев — царя — племя паралатов. Все племена вместе называются сколотами, то есть царскими. Эллины же зовут их скифами».
Прямодушные, бесхитростные дети степей всегда были глубоко симпатичны грекам, проявлявшим любопытство ко всему скифскому, а скифским стрелковым делом они так искренне восхищались, что тут же окружили его мифами, опять же — с греческим акцентом, — возвеличивая своего бесконечно любимого Геракла, который якобы и принёс в Скифию свой лук и завещал его младшему из трёх сыновей. Лишь изредка признавалось, что дело было иначе, и это скиф по имени Тевтар обучил Геракла стрельбе из скифского лука.
Ну, хоть изредка.
В чужих пределах
Бесценным источником сведений об Анахарсисе является трактат Диогена Лаэрция. И сколько бы современные учёные не критиковали греческого доксографа за пересказывание нелепых анекдотов из жизни философов, этот единственный дошедший до нас сводный труд античной эпохи частенько крепко выручает историков.
Как сообщает незаменимый Диоген Лаэрций, Анахарсис в Афины прибыл в 48-ю Олимпиаду, в архонтство Евкрата (в 589 г. до н.э.). По прибытии явился
к дому Солона, великого законодателя, поэта и философа, и «велел одному из рабов передать, что к хозяину пришёл Анахарсис, чтобы его видеть и стать, если можно, его другом и гостем. Услышав такое, Солон велел рабу передать, что друзей обычно заводят у себя на родине. Но Анахарсис тотчас нашёлся и сказал, что Солон как раз у себя на родине, так почему бы ему не завести друга? И поражённый его находчивостью, Солон впустил его и стал ему лучшим другом».
Судьбы Солона и Анахарсиса оказались схожи — и у грека, и у скифа она сложилась трагично. Горожане, поклонявшиеся Солону и избравшие его архонтом Афин, признали затем сумасшедшим и заставили доживать жизнь в изгнании на Кипре. Анахарсис же погиб от руки брата.
Но это случится позже. Когда в двери дома Солона постучался человек в скифском плаще, афинянин был на пике славы и на долгие годы стал Анахарсису учителем и близким другом, а их частые и долгие беседы и многие столетия спустя служили источником, в котором черпали вдохновение греческие писатели. Наиболее подробно разговоры Солона и Анахарсиса описаны в цикле рассказов замечательного греческого сатирика Лукиана (ок. 125 г. н.э. — ок. 190 г. н.э.) «Анахарсис, или о гимнасиях», где среди прочих приводится и такая беседа:
«Солон: Совершенно естественно, Анахарсис, что такого же рода занятия (гимнастические) кажутся тебе чуждыми и далеко не похожими на скифские обычаи, всё равно как и у вас есть много занятий, которые показались бы странными нам, эллинам...
Анахарсис: А у нас, скифов, если кто ударит кого-либо из равных, или, напав, повалит на землю или порвёт платье, то старейшины налагают за это большое наказание, даже если обида будет нанесена при немногих свидетелях... Однако, Солон, я прибыл к вам из Скифии, проехав такое пространство суши и переправившись через Эвксинский Понт именно с той целью, чтобы изучить эллинские законы и познакомиться с вашими обычаями...»
В Греции Анахарсис прожил более тридцати лет, до самой смерти Солона в 559 г. до н.э., настолько прославившись здесь своим умом и находчивостью, что стал даже членом Ареопага — верховного органа управления государства эллинов. Слава скифского мудреца была столь велика, что древние греки приписали ему изобретение горящего трута, двузубого якоря и гончарного круга. А судя по тому, что скиф не раз удостаивался высших наград на Олимпийских играх, он был ещё и отличным спортсменом и физически сильным человеком.
В годы, проведённые в Греции, Анахарсис много путешествовал, побывал в Лесбосе, Фивах, Коринфе, Фокиде, Беотии, Сицилии, Египте, Персии. Диодор Сицилийский в I в. до н.э. считал, что именно Анахарсис возглавлял посольство философов к царю Крезу, последнему правителю Древней Лидии, самой сильной тогда державы в Малой Азии, союза с которой добивались даже правители таких великих царств, как Египет и Вавилон. Понятно, дружбы с Лидией искали и Афины, отправив туда самых мудрых своих граждан, среди которых были прославленные Биант, Солон, Питтак и Анахарсис.
Первым же для беседы с лидийским царём был избран Анахарсис.
— Какое же из живых существ храбрейшее? — спросил его лидийский царь.
— Самое дикое, — ответил тот, — ибо только оно мужественно умирает за свою свободу.
— А какое из существ справедливейшее?
— Самое дикое. Только оно живёт по природе, а не по законам, установленным человеком. Справедливее пользоваться тем, что открыто богом, а не людьми.
— Так не зверь ли самое мудрейшее существо?!
— Это так, — согласился скиф. — Предпочтение истины природной истине закона проверяет всё живое на мудрость.
Крез посчитал такие ответы результатом скифского «звероподобного воспитания». Но высказывания Анахарсиса фактически были одним из выражений принципов стоической философии, приверженность к которой ещё не раз прозвучит у него.
Особенно греки ценили «скифское красноречие» Анахарсиса. Как пишет Диоген Лаэрций: «В свободоречии своём он был таков, что это от него пошла поговорка «говорить, как скиф». А о том, что в Элладе были популярны скифские пословицы, сохранилось множество свидетельств и у других античных авторов.
В Афинах в VI до н.э. обосновалось немало скифов. Как великий лекарь и мудрец прославился в Элладе скиф Токсарсис. Во время чумы он посоветовал горожанам поливать улицы прокисшим вином, чем спас Афины от эпидемии. За это греки объявили Токсарсиса потомком Асклепия — бога врачевания, удостоили его звания героя, установили после смерти на могиле обелиск и, как великому врачу, даже приносили ему жертвы.
Лукиан, сообщая о первых шагах Анахарсиса в Афинах, в рассказе «Скиф или гость» говорит о встрече Анахарсиса с Токсарисом: «Токсарис был ещё жив, когда Анахарсис, только что высадившись, шёл в Афины из Пирея. Как иностранец и варвар он испытывал сильное смущение, не зная, что с собой делать. Он не находил никого, кто бы знал его язык, и вообще уже раскаивался в своём путешествии и решил, только взглянув на Афины, немедленно отправиться обратно. При таком настроении встречается с ним, поистине как добрый гений, Токсарис уже в Керамике. Сначала его привлекла одежда его родины, а затем ему уже было нетрудно узнать и самого Анахарсиса, происходившего из знатнейшего скифского рода...»
Дошли до нас и предания о скифском жреце Абарисе, приезжавшем к Пифагору для беседы «о промысле богов, о небесных явлениях и земных переменах», который умел совершать очищения, изгонять моровые болезни из городов, точно предсказывать землетрясения, успокаивать ветры и усмирять морские волнения. О нём писали древнегреческий поэт Пиндар (522-442 гг. до н.э.), софист Гимерий (315-386 гг. н.э.), философ Гераклид Понтийский (388-310 гг. до н.э.). В схолиях к «Государству» Платона есть замечание, что «Пифагор, между прочим, слушал гиперборея Абариса и мага Зарата».
По словам великого географа и историка Страбона, «Анахарсис, Абарис и некоторые другие скифы, им подобные, пользовались большой славой среди эллинов, ибо они обнаруживали характерные черты своего племени: любезность, простоту, справедливость».
Три грозди винограда
Мудрецы времён Анахарсиса и символизировали тот рубеж философии, когда она существовала ещё на грани народной мудрости, щедро черпая из этого мощного источника весёлое остроумие. Впрочем, философия во времена мудрого скифа Анахарсиса ещё и названия не имела, а философы представляли собой бродячих умников, этаких вагантов античности, которые перебирались из города в город, наслаждались жизнью и судили метко, остроумно обо всём, что видели.
Никаких записей они, понятно, не вели, всё, что мы знаем о них или их высказываниях, известно из более поздних античных источников. При этом имя остроумца со временем становилось чем-то вроде фирменного знака, и его авторитетом узаконивалась любая остроумная мысль. Анахарсиса, например, частенько цитировали Сократ, Платон и Аристотель. И хотя современные исследователи считают, что не все меткие выражения, приписываемые Анахарсису, принадлежат скифскому мудрецу, но как же хорошо сказано: «Виноградная лоза приносит три грозди: гроздь наслаждения, гроздь опьянения и гроздь омерзения»; «Первая чаша принадлежит жажде, вторая — веселью, третья — наслаждению, четвёртая — безумию»; «Злой человек похож на уголь: если не жжёт, то чернит тебя».
Узнав, что корабельные доски имеют толщину в четыре пальца, Анахарсис сказал, что моряки плывут на четыре пальца от смерти. На вопрос о том, какие корабли безопаснее, он ответил: «вытащенные на берег». На вопрос, кого больше, живых или мёртвых, он переспросил: «а кем считать плывущих?».
Диоген в своём сочинении пишет, что Анахарсис выразил удивление тому, что у эллинов состязаются художники, а судят их не художники. Порицаемый аттическим гражданином за своё скифское происхождение, он сказал: «Мне позор — моё отечество, а ты — своему отечеству». На вопрос, что у людей хорошо и дурно, он сказал: «Язык». Площадь он называл местом, определённым для взаимного обмана и корыстолюбия. Оскорблённый юношей на пиршестве, он сказал: «Юноша, если ты в молодости не переносишь вина, то в старости будешь пить воду».
Об остроумных ответах Анахарсиса рассказывает также и Плутарх. В его «Сравнительных жизнеописаниях» скифский мудрец фигурирует в двух сюжетах. В первом — он якобы беседует с сыном бога Гефеста Ардалом, который считался изобретателем флейты, а во втором — с баснописцем Эзопом.
Ардал, обратившись к Анахарсису, спросил, есть ли у скифов флейтистки? Тот сказал, что нет даже лоз. «Но боги же есть у скифов?» — спросил Ардал с иронией. «Конечно, — ответил мудрец, — но понимающие человеческий язык; не так, как эллины, думающие, что они говорят лучше скифов, и полагающие, что боги с большим удовольствием слушают костяные и деревянные инструменты...».
На замечание Эзопа, что у Анахарсиса нет дома, и «он даже гордится тем, что он бездомный и живёт на повозке подобно тому, как о солнце говорят, что оно странствует на колеснице, посещая то одну, то другую сторону неба», мудрый скиф возразил, что «поэтому-то оно единственное из богов свободно, самостоятельно и властвует над всем».
Скифское мироощущение звучит во многих афоризмах Анахарсиса. Как истинный сын степей, воспитанный для жизни в гармонии с природой, Анахарсис считал, что истина природы выше истины законов и воли властителей — и в том основной признак мудрости. Законы же, по его мнению, «слабее и тоньше паутины», а богатство преходяще и враждебно свободе. В пример он приводил скифский образ жизни: «Мы все владеем всей землёй. То, что она даёт добровольно, мы берём, а что скрывает, оставляем; защищая стада от диких зверей, мы берём взамен молоко и сыр; оружие имеем мы не против других, а для собственной защиты».
Античная литературная традиция донесла до нас десять писем, принадлежащих якобы Анахарсису и содержащих интересные сведения о Скифии, нравах и обычаях скифов.
В одном из писем «к афинянам» читаем следующее:
«Вы смеётесь над моим языком за то, что он не отчётливо выговаривает греческие буквы. Анахарсис неправильно говорит среди афинян, а афиняне — среди скифов. Не языком отличаются люди от людей и приобретают славу, а мыслями. Скифы не порицают речи, которая выясняет должное, и не хвалят ту, которая не достигает цели. Речь не бывает дурна, когда прекрасные мысли и дела следуют за речами. Скифы считают речь дурной, когда бывают дурны помыслы...».
В другом письме, озаглавленном «К Медоку», говорится: «Зависть и страх суть великие доказательства низкой души: за завистью следует печаль от благополучия друзей и сограждан, а за страхом — надежды на пустые слова. Скифы не одобряют таких людей, но радуются чужому благополучию и стремятся к тому, чего им возможно достигнуть; а ненависть, зависть и прочие пагубные страсти они изгоняют».
В письме «К Аннону » изложены принципы неприхотливой жизни: «Мне одеянием служит скифский плащ, обувью — кожа моих ног, ложем — вся земля, обедом и завтраком — молоко, сыр и жареное мясо, питьём — вода...».
В письме, которое называется «К царскому сыну», автор рассуждает о внутренней свободе человека. «У тебя флейты и кошельки, а у меня стрелы и лук. Поэтому, естественно, ты раб, а я свободен, у тебя много врагов, а у меня ни одного. Если же ты захочешь, отбросив серебро, носить лук и колчан и жить со скифами, то и у тебя будет то же самое».
Роковой обет
По поводу убийства Анахарсиса Геродот сообщает: «На обратном пути в скифские пределы ему пришлось, плывя через Геллеспонт, пристать к Кизику. Кизикенцы в это время как раз торжественно справляли праздник Матери Богов. Анахарсис дал богине такой обет: если он возвратится домой здравым и невредимым, то принесёт ей жертву по обряду, какой он видел у кизикенцев, и учредит в её честь всенощное празднество.
Вернувшись в Скифию, Анахарсис тайно отправился в так называемую Гилею (эта местность лежит у Ахиллесова ристалища и вся покрыта густым лесом разной породы деревьев). Так вот, Анахарсис отправился туда и совершил полностью обряд празднества, как ему пришлось видеть в Кизике. При этом Анахарсис навесил на себя маленькие изображения богини и бил в тимпаны. Какой-то скиф подглядел за совершением этих обрядов и донёс царю Савлию. Царь сам прибыл на место и, как только увидел, что Анахарсис справляет этот праздник, убил его стрелой из лука».
Смерть скифского философа исследователи относят к 550-535 гг. до н.э.
Случилось это, как полагают современные историки, в Приазовье. Действительно ли существовало на скифской территории место, названное в честь греческого героя «Ахиллесово ристалище», доподлинно неизвестно. С одной стороны явно греческое название места смущает, с другой — объясняется всё логично: и Геродот, и другие путешествующие греки нередко давали местам, в которых побывали, свои названия, часто связанные с любимыми гомеровскими героями.
С Гилеей греки связывают миф о происхождении скифов и Скифии. Геродот на этот счёт приводит сразу две легенды. В одной из них говорится, что Геракл, находясь в Скифии, встретил в пещере земли Гилея женщину, нижняя часть которой была змеиной. От их супружества родились три сына — Агафирс, Гелон и Скиф, к которому восходит и род Анахарсиса. Несомненно лишь одно — в Гилее, где он был убит, располагался один из сакральных центров Скифии, где отправлялись важные религиозные и государственные обряды. У скифов, как и сарматов, славян, угро-финнов и некоторых других народов было распространено почитание природных «священных мест»: рощ, источников, озёр, рек.
Мотивом убийства Геродот называет то, что скифы «старательно избегают пользоваться обычаями других народов». Вслед за ним современные толкователи также считают, что Анахарсис был убит по религиозным мотивам, что подтверждается не только участью мудреца, но и убийством скифского царя Скила, тайно принявшего посвящение в таинства греческого бога Диониса и также казнённого в V в. до н.э. по приказу родного брата.
Провинность Анахарсиса состояла в том, что он устроил праздник, посвященный малоазиатской богине Кибеле, а вышло, что сильнее её оказалась Табити, скифская богиня огня и домашнего очага.
Возможно, скифам и была свойственна нелюбовь к иностранным обычаям, но, думается, поклонение чужой богине было лишь поводом, тогда как истиной причиной был обычный делёж власти. Вряд ли скифы были исключением в языческом мире, в котором к чужим божествам относились терпимо. К тому же, они куда большее значение придавали ритуалу военной клятвы, чем религиозному обряду, и не имели даже жреческого сословия — роль жрецов выполняли главы семей. Нет фактов, говорящих и о том, что в религиозное сознание скифов были внедрены какие-либо серьёзные запреты и ограничения.
Не была свойственна скифам и ксенофобия. Они никогда не были изолированным народом, ездили в разные страны по торговым и иным делам, помогали соседям в войнах, позднее скифские наёмники высоко ценились в войсках Александра Македонского, римских, византийских. В XII в. н.э. потомки степных скифов в составе нескольких полков были направлены во Францию киевскими князьями, чтобы посадить на трон короля.
Довольно распространены были среди скифов браки с невестами из соседних государств. Известно, что Шпако, сестра Ишпакая, предводителя скифов в походах в Азию, была женой киммерийского царя Теушпы, основавшего в 668 г. до н.э. династию Ахеменидов в Персии. От их брака родился будущий царь персов Кир I. Предводитель скифов Партатуа, пришедший к власти после смерти Ишпакая в 673 г. до н.э., вступил в союз с Ассирией и взял в жёны ассирийскую царевну. Его сын Мадия (Мадиеса) в 653 г. стал скифским царём. Скифский царь Аргот был супругом боспорской царицы Камассарии. На дочь царя скифов Антира положил глаз персидский царь Дарий I, пожелавший взять её в жёны.
Скорее всего, участь скифского царевича была предрешена ещё до того, как он появился в своём отечестве.... Савлий опасался, что тот захватит власть, на которую он как старший сын царя вполне мог заявить свои права. И неважно, что сам Анахарсис говорил: «Золота мне не нужно, довольно мне воротиться в Скифию, став лучше, чем я был», мог ли знать младший брат, что на уме у старшего? Не задумает ли Анахарсис, напитавшийся чужим эллинским духом, изменять жизнь скифов, внедрять чужие традиции и строить на. вольных скифских степях в честь чужих богов пышные храмы, вроде тех, которые возводили греки в Элладе и своих причерноморских колониях?
Успехи кочевого и земледельческого хозяйства, торговля и культурный обмен со многими странами не низводили традиционные скифские ценности, но, вполне резонно предположить, что реальная жизнь задавала сложные вопросы о личной судьбе и роли человека в обществе, о предназначении своего народа и месте своей страны в огромном и многообразном мире.
Выражаясь современным языком, Скифия уже нуждалась в своём Петре I, т.е. просвещённом правителе, и у царевича Анахарсиса были все основания возглавить скифский народ. Он был на голову выше брата, получил прекрасное образование, много повидал в путешествиях в разные страны, был знаком с лучшими достижениями античной культуры и выдающимися людьми Греции и Малой Азии. Не в его пользу в глазах младшего брата была слава и авторитет у греков, основавших свои колонии на территориях Северного Причерноморья, которые скифы считали своими. Можно предположить и то, что его суждения снискали ему популярность уважение и у земляков. Но единственный скифский философ, которого даже греки считали великим мудрецом, погиб до того, как его влияние успело проявить себя среди его народа. А скифы, принадлежностью к которым он всегда гордился, отвергли его, предав забвению даже имя.
Послесловие.
В конце IV в. до н.э. настали тяжёлые времена. Скифы потерпели поражение от правителя Фракии Лисимаха. С запада скифов теснили фракийцы и кельтские племена галатов. С востока — сарматы, кочевавшие на степных просторах Поволжья и южного Приуралья. Во времена Анахарсиса соседи — скифы и сарматы — жили ещё мирно, были союзниками в войнах и партнёрами в торговых делах.
Скифские купцы, направляясь в восточные страны, свободно проходили через сарматские земли. В войне с персами сарматы были надёжными союзниками скифов. Известно, что сарматские отряды состояли на службе в войске и при дворе скифского царя. Отдельные группы сарматов поселялись на территории Европейской Скифии.
В III в. до н.э. дружественные отношения сменились враждой и военным наступлением сарматов на Скифию. И вскоре сопротивление скифов было сломлено, и сарматы установили в Скифии своё господство. По преданию, сохранившемуся в сочинениях древнеримского писателя Полнена, власть в Скифии перешла к сарматской царице Амаге.
Территория, подвластная скифским царям, теперь ограничивалась нижним течением Днепра и крымскими степями. Остальная часть Скифии была опустошена завоевателями. Скифия стала называться Сарматией.
Однако история, которую часто упрекают в несправедливости, столь же часто бывает и справедливой и помнит великого скифа Анахарсиса.
Анахарсис (Около 600 г. до н. э).
Лучше иметь одного друга многоценного, чем многих малоценных.
Первая чаша принадлежит жажде, вторая — веселью, третья — наслаждению, четвертая — безумию.
Рынок — это место, нарочно назначенное, чтобы обманывать и обкрадывать друг друга.
Безопасные корабли — это корабли, вытащенные на берег.
Виноградная лоза приносит три грозди: гроздь наслаждения, гроздь опьянения и гроздь омерзения.
Злой человек похож на уголь: если не жжет, то чернит тебя.
Удивительно, как при начале пира пьют из малых чаш, а с полными желудками — из больших.
Чтобы не стать пьяницей, достаточно иметь перед глазами пьяницу во всем его безобразии.
Биография - АНАХАРСИС
Анахарсис, брат скифского царя Савлия, жил в VI веке до н. э. Около 600 г. до н. э. будучи в Греции, познакомился с Солоном. Через несколько лет вернулся в Скифию и попытался ввести культ великой матери богов, за что был убит родным братом.
Спустя два столетия в философской школе киников Анахарсис стал одним из любимых героев, олицетворяя собой здоровую простоту нравов и был объявлен одним из семи мудрецов Древней Греции. Точные годы жизни неизвестны.
Анахарсис – мудрец античного мира
Анахарсис – один из наиболее славных сынов Скифии. Античные авторы сохранили о нем сравнительно много самых разнообразных интересных и ценных сведений. Здесь и биографические данные, и рассказы о его путешествиях и встречах с интересными людьми, и философские беседы, и крылатые изречения, и т.п. Ведь Анахарсис, как сообщают античные авторы, был одним из семи мудрецов древнего мира.
Жизнь его была яркой и трагической. Высокообразованный философ, он много путешествовал, познакомился с лучшими достижениями элллинской культуры и, вернувшись на родину, погиб от руки родного брата, царя Савлия. И имя его в Скифии было предано забвению.
Что же нам известно о Анахарсисе? Во-первых, следует подчеркнуть, что это – совершенно реальная историческая личность. Некоторые исследователи полагали, что на основании данных Геродота, невозможно судить о том, существовал ли Анахарсис реально или был выдуман. Но Анахарсис в описании Геродота и других античных авторов предстает перед нами совершенно реальным лицом, каким и был. Обратимся к сведениям Геродота об Анахарсисе: "Скифы также старательно избегают пользоваться обычаями других народов, как показала судьба Анахарсиса. После того, как он посетил многие земли и в каждой из них воспринял много мудрого, возвращался в местопребывание скифов. Плывя через Геллеспонт, он прибывает в Кизик и застает кизикенцев справляющими праздник в честь Матери богов. Анахарсис принес Матери обет – если возвратится к себе, то будет совершать жертвоприношения таким же образом. Когда он прибыл в скифию, то, углубившись в т.н. Гилею, стал совершать весь обряд в честь богини. И кто-то из скифов, заметив, как он это делает, донес Савлию. Тот прибыл сам и когда увидел Анахарсиса, выстрелил из лука и убил его. И теперь если кто-нибудь спросит об Анахарсисе, скифы утверждают, что не знают о нем из-за того, что он воспользовался чужими обычаями" О том, что Анахарсис был известен не только Геродоту, но и современным ему читателям, свидетельствует следующая фраза из общей характеристики Понта Эвксинского – "ведь нет ни одного племени у Понта, которое бы выделялось мудростью и мы не знаем ни одного ученого мужа, кроме скифского племени и Анахарсиса."
В труде Диогена Лаэртскиого "Жизнеописания и учения прославившихся в философии" есть специальный раздел "Скиф Анахарсис" с конкретными сведениями о скифском мудреце. Читаем в нем следующее: "Скиф Анахарсис был сын Гнура и брат Кадуида, царя скифского. Мать его была гречанка, поэтому он владел обоими языками. Он писал о скифских и эллинских обычаях, о средствах к дешевизне жизни, и восемьсот стихов о военных делах. Отличаясь свободой речи, он дал повод к образованию пословицы о "скифском образе жизни". Далее мы узнаем, что Анахарсис примерно в 594 г. до н.э. прибыл в Афины и посетил знаменитого философа Солона. "Гермипп
рассказывает, что придя к дому Солона, он приказал одному из слуг доложить Солону, что к нему пришел Анахарсис, желая посмотреть на него и стать его гостем. Солон передал, что отношения гостеприимства завязываются каждым на своей родине, на что Анахарсис ответил, что Солон на своей родине и ему следует заключать связи гостеприимства. Солон принял его и сделал величайшим другом. В Греции Анахарсис находился более тридцати лет до самой смерти Солона в 559 г. до н.э. За это время он побывал в Лесбосе, Фивах, Коринфе, Фокиде, Беотии, Сицилии, Египте, Персии. Согласно античным источникам, Анахарсис настолько прославился своим умом и находчивостью, что стал членом Ареопага - верховного органа управления Греции. Он активно выступал и на Олимпийских играх, не раз удостаиваясь высших наград.
После гибели Анахарсиса его образ стали идеализировать. Постепенно в античной литературе появился образ скифского мудреца, который несмотря на свое варварское происхождение, сумел стать в один ряд с лучшими греческими философами. Идеализация образа связана с именем древнегреческого историка IV в. до н.э. Эфора. Анахарсис оставил богатое наследие, сохраненное стараниями античных писателей. Эти сведения представляют ценность не только для философов; они интересны широким историческим и этнографическим материалом; помогают полнее понять дух
и колорит того времени, структуру повседневности бытия скифов, критерии духовных и моральных ценностей, психологии человека и т.д. Познакомимся с основными сведениями об этом прославившемся мудреце. Лукиан Самосатский, знаменитый сатирик II века до н.э. знакомит нас с первыми шагами Анахарсиса в Афинах. В рассказе "Скиф или гость" он говорит о встрече Анахарсиса с другим известным скифом – Токсарисом. "1. Анахарсис не первый прибыл из Скифии в Афины, руководимый желанием познакомиться с эллинской образованностью. Раньше его прибыл Токсарис, муж мудрый, отличавшийся любовью к прекрасному и стремлением к благороднейшим знаниям, но происходивший не из царского рода, а из толпы простых скифов.
Этот Токсарис даже не возвратился в Скифию, а умер в Афинах и немного спустя даже был признан героем; афиняне приносят ему жертвы, как иноземному Врачу; это имя получил он, будучи признан героем. Токсарис был еще жив, когда Анахарсис, только что высадившись, шел в Афины из Пирея. Как иностранец и варвар, он испытывал сильное смущение, не зная, что с собой делать. Он не находил никого, кто бы знал его язык и вообще уже раскаивался в своем путешествии и решил, только взглянув на Афины, немедленно отправиться назад и ехать обратно. При таком настроении встречается с ним, поистине как добрый гений, Токсарис уже в Керамике. Сначала его привлекла одежда его родины, а затем ему уже было нетрудно узнать и самого Анахарсиса, происходившего из знатнейшего скифского рода... "
Другой рассказ Лукиана Самосатского, "Анахарсис, или о гимнасиях" построен в виде беседы Анахарсиса с Солоном. Философы ведут такой разговор:
"6. Солон: Совершенно естественно, Анахарсис, что такого же рода занятия (гимнастические) кажутся тебе чуждыми и далеко не похожими на скифские обычаи, все равно как и у вас есть много занятий, которые показались бы странными нам, эллинам...
11. Анахарсис: А у нас, скифов, если кто ударит кого-либо из равных, или, напав, повалит на землю или порвет платье, то старейшины налагают за это большое наказание, даже если обида будет нанесена при немногих свидетелях...
14. Анахарсис: однако, Солон, я прибыл к вам из Скифии, проехав такое пространство суши, и переправившись через Эвксинский Понт именно с той целью, чтобы изучить эллинские законы и познакомиться с вашими обычаями...
18. Анахарсис: откуда бы мне, блуждающему кочевнику, живущему в повозке и переезжавшему из одной земли в другую, а в городе никогда не жившему и даже его не видавшему, рассуждать о государственном устройстве и учить оседлых жителей, уже столько времени в нем живущих?.."
Как видно из этой беседы, Анахарсис изучал государственное устройство и законы, по которым живут эллины. Относительно законов, как говорил историк Евнапий, скифский мудрец говорил, что они "слабее и тоньше паутины". Диодор Сицилийский рассказывает о встрече Анахарсиса с Крезом, лидийским царем. "Крез, показав им благополучие своего царства и количество покоренных народов, спросил Анахарсиса, какое из живых существ он считает храбрейшим. Анахарсис ответил, что диких животных,
ибо они мужественно умирают за свою свободу. Крез, полагая что он ошибся, спросил, какое из существ он считает справедливейшим. Мудрец снова ответил, что диких животных, ибо они живут по законам природы. Природа же есть создание божества, а людские законы – установление человека, и справедливее пользоваться тем, что открыто богом, а не человеком. <...> Царь с насмешкой сказал, что его ответы основаны на
скифском звероподобном воспитании. В этой беседе, как видно, Анахарсис излагает основные положения философии стоиков. Античная литературная традиция донесла до нас десять писем, которые якобы принадлежат Анахарсису. Эти писания проникнуты философскими взглядами киников и относятся, как полагают исследователи, к времени возрождения кинизма в I в до н.э. Так или иначе, приписываемые Анахарсису письма интересны сведениями о Скифии, обычаях, нравах скифов. Сами они, надо полагать, основаны на достоверных сведениях, рассказах и изречениях самого Анахарсиса.
В одном из писем, "к афинянам", читаем следующее: "Вы смеетесь над моим языком за то, что он не отчетливо выговаривает греческие буквы. Анахарсис неправильно говорит среди афинян, а афиняне – среди скифов. Не языком отличаются люди от людей и приобретают славу, а мыслями, как и эллины отличаются от эллинов. Спартиат не чисто говорит по-аттически, но деяниями своими славны и похвальны. Скифы не порицают речи, которая выясняет должное, и не хвалят той, которая не достигает цели.." В другом
письме, озаглавленном "К Медоку", говорится: "Зависть и страх суть великие доказательства низкой души: за завистью следует печаль от благополучия друзей и сограждан, а за страхом – надежды на пустые слова. Скифы не одобряют таких людей, но радуются чужому благополучию и стремятся к тому, чего им возможно достигнуть; а ненависть, зависть и прочие пагубные страсти они изгоняют" В письме "К Аннону" изложены принципы неприхотливой жизни: "Мне одеянием служит скифский плащ,
обувью – кожа моих ног, ложем – вся земля, обедом и завтраком – молоко,
сыр и жареное мясо, питьем – вода..." В письме Терею, правителю Тракии, автор выразил свое отношение к принципам управления: “Ни один хороший повелитель не губит своих подданных, а хороший пастух не обращается жестоко со своими овцами... Было бы лучше, если бы щадил тех, кем правишь. Ибо, если ты не злоупотребляешь своей властью для увеличения своих владений, то твое государство прочно”...
А в следующем письме, которое называется "К царскому сыну", автор рассуждает о внутренней свободе человека. " У тебя флейты и кошельки, а у меня стрелы и лук. Поэтому, естественно, ты раб, а я свободен, у тебя много врагов, а у меня ни одного. Если же ты захочешь, отбросив серебро, носить лук и колчан и жить со скифами, то и у тебя будет то же самое." Диоген Лаэртский знакомит с письмом Анахарсиса Крезу. Скифский мудрец пишет:
"Царь лидийский, я прибыл в страну эллинов для изучения их нравов и занятий. В золоте я нисколько не нуждаюсь, для меня достаточно возвратиться в Скифию лучшим человеком. Я прибыл в Сарды, душевно желая прийтись тебе по нраву. Диоген в своем сочинении собрал также целый ряд метких крылатых выражений и изречений Анахарсиса, с которыми интересно и небесполезно познакомиться.
Геродот не касался философских позиций Анахарсиса, вероятно, тоже считая их общеизвестными. По рассказам пелопоннесцев, скифский царь отправил юношу в Элладу «в ученье к эллинам». По возвращении на родину Анахарсис сказал царю, что все эллины, кроме лакедемонян (жителей Спарты), стараются все узнать и стать мудрыми. Однако, только с лакедемонянами можно вести разумную беседу. Геродот рассказ привел, но считал его вздорной выдумкой самих эллинов. За правду же принимался такой сюжет:
«Скифы, как и другие народы, также упорно избегают чужеземных обычаев, притом они сторонятся не только обычаев прочих народов, но особенно эллинских. Это ясно показала судьба Анахарсиса и потом Скила (скифы убили этого своего царя за чрезмерное увлечение Вакхом и разгульным образом жизни с обильными излишествами – собственным дворцом в чужом городе, садом со скульптурами у дворца и т.д.: П.З.). Анахарсис повидал много стран и выказал там свою великую мудрость. На обратном пути в скифские пределы ему пришлось, плывя через Геллеспонт, пристать к Кизику. Кизикенцы в это время как раз торжественно справляли праздник Матери Богов (Кит белы или Реи, античной Богородицы: П.З.)».
Экономика ритуалов – важная часть экономики любых стран и народов. Дипломатия ритуалов – важная часть международной дипломатии.
«Анахарсис дал богине такой обет: если он возвратится домой здравым и невредимым, то принесет ей жертву по обряду, какой он видел у кизикенцев, и учредит в ее честь всенощное празднество. Вернувшись в Скифию, Аиахарсис тайно отправился в так называемую Гилею (эта местность лежит у Ахиллесова ристалища и вся покрыта густым лесом разной породы деревьев). Так вот, Анахарсис отправился туда и совершил полностью обряд празднества, как ему пришлось видеть в Кизике. При этом Анахарсис навесил на себя маленькие изображения богини и бил в тимпаны (медные тарелки вместо бубнов). Какой-то скиф подглядел за совершением этих обрядов и донес царю Савлию. Царь сам прибыл на место и, как только увидел, что Анахарсис справляет этот праздник, убил его стрелой из лука. И поныне еще скифы на вопрос об Анахарсисе отвечают, что не знают его, и это потому, что он побывал в Элладе и перенял чужеземные обычаи».
Имя Анахарсиса в самой Скифии в связи с этим, вероятно, периодически табуизировалось.
Мировозренческие позиции скифского мудреца, который иногда включался в число первых «семи философов», проявлены во многих античных произведениях. Еще до нашей эры ходили списки с его работ и писем: «К афинянам», «К Медоку», «К Аннону» (философам), «К царскому сыну», «Крезу» (царю Лидии, с кем имел связи и Фалес)...
По сравнению с Токсарисом Анахарсис, судя по сумме источников, больше проявлял лаконичность и афористичность. Геродот, вероятно, знал письма скифа, в частности, «К афинянам»:
«Вы смеетесь над моим языком за то, что он не отчетливо выговаривает греческие буквы. Анахарсис неправильно говорит среди афинян, а афиняне — среди скифов. Не языком отличаются люди от людей и приобретают славу, а мыслями, как и эллины, отличаются от эллинов. Спартиаты (лаке-демоняне: П.З.) не чисто говорят по-аттически, но деяниями своими славны и похвальны. Скифы не порицают речи, которая выясняет должное, и не хвалят той, которая не достигает цели—Речь не бывает дурна, когда мысли хороший прекрасные дела следуют за речами. Скифы считают речь дурной, когда бывают дурны помыслы...»
Конечно, и в дипломатии – важны не слова, а реальные мысли (помыслы) и дела. Это уже позиции современного институционализма.
Анахарсис оказывался одним из предтечей киников (циников) и близких им стоиков, но не доходил до цинизма. Довольствие данным природой и малым, отсутствие зависти — важнейшие черты его мировоззрения и образа жизни. В письме к Медоку, имевшему близкое праславянам имя, Анахарсис частью подтверждал мнение скифа Токсариса, что скифы объективно оценивают достижения инородцев и иноверцев, радуются и чужому благополучию:
«Зависть и страх суть великие доказательства низкой души: за завистью следует печаль от благополучия друзей и сограждан, а за страхом — надежды на пустые слова. Скифы одобряют таких людей, но радуются чужому благополучию и стремятся к тому, чего и им возможно достигнуть; а ненависть, зависть и всякие пагубные страсти они постоянно всеми силами изгоняют, как врагов».
Институциональные подходы ко всей жизни (с ее рисками и провоцированием зависти к чужим богатствам) здесь тоже очевидны.
Довольствие малым как экономический принцип хорошо выражает письмо Анахарсиса к Аннону (такое имя носил и отец Амилки (Гамилькара), карфагенского полководца VI—V вв. до н.э.): «Мне одеянием служит скифский плащ, обувью — кожа моих ног, ложем — вся земля, обедом и завтраком — молоко, сыр и жареное мясо, питьем — вода...» Богач — раб обилия вещей и своего образа жизни, что позже подчеркивали киники и стоики.
Умеренность в потреблении и «активизация энергосбережения» (плащ, «кожа ног», земля как ложе) – ныне явные заботы экономических теории и практики.
Ярко и образно выразил Анахарсис свое «непотребительское» мировоззрение «с позиции силы» в письме к царскому сыну: «У тебя флейты и кошельки, а у меня — стрелы и лук. Поэтому, естественно, что ты — раб, а я свободен, и у тебя много врагов, а у меня — ни одного. Если же ты хочешь, отбросив серебро, носить лук и колчан и жить со скифами, то и у тебя будет то же самое».
Простые одежда и пища, легкое оружие — и — результат, — отсутствие врагов и завистников. Анахарсис здесь недостаточно пояснял, что богатство становится страшным врагом бедности и существует лишь за счет многотысячелетнего ограбления множества бедняков. Не флейты и кошельки, а мечи и колесницы, военные корабли и армады всадников обеспечивают жизнь и интересы царских детей.
В письме Крезу он рассказал про случай у Дуная (Истра), очевидцем чего был сам. Дунай протекал «по скифской земле», на нем «купцы посадили свою барку на мель и, не успев ничем помочь горю, с плачем удалились». Разбойники быстро подъехали на пустой лодке, загрузили ее доверху. Барка всплыла, а лодка разбойников «скоро пошла ко дну вследствие похищения чужого имущества».
Мораль ясна: «Это всегда может случиться с богатым (включая грабителей: П.З.). Скифы же стали вне всего этого: мы все владеем всей землей; то, что она дает добровольно, мы берем, а что скрывает, оставляем; защищая стада от диких зверей, мы берем взаимен молоко и сыр; оружие имеем мы не против других, а для собственной защиты в случае надобности; но доселе это не понадобилось: ибо мы являемся для наступающих и борцами и призами за победу (взять, кроме людей, больше нечего: П.З.), но такой приз немногие любят...»
Так постулизировалась необходимость в громадной державе общей собственности на землю и природные ресурсы, на значительные капиталы (грузы). Это принципиально важная экономическая мысль, развиваемая и современным институционализмом – правда, ныне больше в пользу апологетики частной собственности. Хотя для просторов и особенностей России постулат Анахарсиса все еще актуален. Включая и потребность в оружии как гарантии защиты огромного природного богатства державы.
Письма Анахарсиса иногда считаются подложными, связанными с возрождением кинизма в Ш — I в. до н.э. Но суть этих писем подтверждена цитированием скифского философа в десятках других античных произведений, включая работы Платона и Аристотеля. Среди отличий Анахарсиса от будущих киников было то, что он не считал себя «космополитом» и находил возможность подчеркивать достижения своей родины Скифии и ее народов.
Сам Анахарсис признавался изобретателем плуга, «рогатого» якоря и гончарного круга (есть и другие версии). Здесь уже скиф оказывает не просто мыслителем-экономистом (теоретиком), но и активным практиком — инноватором, изобретателем важных для экономики орудий труда.
Порицаемый одним греком за свое скифское происхождение, Анахарсис огрызнулся: «Мне позор — отечество, а ты — своему отечеству» (отчасти это можно отнести и к уровню развития экономики). Соглашался с другим скифским мыслителем Токсарисом, считая, что лучше иметь одного друга, стоящего много, чем многих не стоящих ничего. Хорошим и дурным у людей считал одно — «Язык», его требовалось всегда сдерживать (в частности, и в экономике «Не спеши сказать «гоп!», пока не перепрыгнешь…»). Свободным и лаконичным говором сформировал представление о «скифском образе речи».
Скифское наполнение Афин допускало, что и род самого Солона (ок. 640—559 гг. до н.э.) мог иметь какие-то связи со Скифией. Именно когда Солон пришел в Афинах к власти в 594 г. до н.э., тогда, якобы, — по ряду версий — оказался там и молодой Анахарсис. И сразу двинулся к дому архонта, проявив особую дипломатичность:
«Придя к дому Солона, он приказал одному из слуг доложить Солону; что к нему пришел Анахарсис, желая посмотреть на него и, если можно, сделаться его гостем. Слуга, доложив, получил от Солона приказание передать Анахарсису, что отношений гостеприимства завязываются каждым на своей родине. Тогда Анахарсис, подхватив, сказал, что сам он (т.е. Солон) теперь на родине, и поэтому ему следует заключать связи гостеприимства; изумившись этой сообразительности, Солон принял его и сделал величайшим другом». Нормальные отношения, да и с экономическим подтекстом. Кстати, в Афинах стража рынка нередко состояла из скифов, которые встречались и среди торговцев.
Солон тоже попадал в рейтинг «семи мудрецов», где иногда находилось место и Анахарсису. Диоген Лаэрций указал Анахарсиса среди всех античных философов восьмым, но уже в наше время А.Ф. Лосев не без иронии заметил, что у предшествующих «семи мудрецов нет ни какой философии». Какая-то философия, безусловно, есть, но трудов от тех мудрецов сохранилось очень мало.
Лаэрций допускал, что Анахарсис встречался с философом Мисоном, стоявшим по «рейтингу» за скифом. Пифия (прорицательница) на вопрос скифа, есть ли кто его мудрее; изрекла, что это именно Мисон — сын Стримона — «лучше, нежели ты, снаряженный пронзительной мыслью». Понятно стремление скифа быстрее проверить мудреца, да и на его родине — в деревушке Хен (Этея или Лакония), примерно в здешней округе вел беседы с эллинами мудрец и по данным Геродота.
Посреди лета Анахарсис застал Мисона у поля, когда философ-пахарь уже не косил сено, а прилаживал рукоять к плугу
— А ведь время нынче, Мисон, не пахотное!
--- Тем более надобно готовиться к пахоте, — прозвучал вполне житейский ответ.
«Готовь сани летом...», — продолжит почти любой россиянин. Мудрецы времен Анахарсиса и символизировали тот рубеж философии, когда привычная народная мудрость давала силы могучим мыслителям античности, выходившим к впечатляющим экономическим системам. Эти мыслители не устраняли народную мудрость — скифские пословицы были популярны уже в античности, а дополняли и развивали ее, не чурались остроты слова и мысли своих простых сородичей.
Еще один факт дипломатии Анахарсиса.
Диодор Сицилийский в I в. до н.э. считал, что именно Анахарсис возглавлял посольство философов к царю Крезу (ныне округа Турции). К нему и царю прислушивались товарищи-философы Биант, Солон и Питтак. Имена имеют скифские аналоги. Царь отмечал мудрецов на пирах и собраниях величайшими почестями. Анахарсис был избран для беседы с Крезом первым.
— Какое же из живых существ храбрейшее? — Крез ожидал возвеличи
Вход
FAQ
Поиск
